а его дядя — королем Дании. Родственные связи давали Фридриху основания все еще надеяться на значительную помощь. Однако такая помощь оказалась недостаточной. В первые годы она поступала только частями, поскольку английский король хотел, чтобы конфликт решался дипломатически. И пока немцы Пфальца и их крошечные союзники находились в смятении, австрийский император закрепил свои достижения самыми болезненными для них способами. Чтобы почтить своего великого военачальника, Максимилиана из Баварии, одержавшего победы в Богемии и Пфальце, Фердинанд назначил его (незаконно) курфюрстом Пфальца вместо Фридриха{258}.

Хотя у испанцев имелись как династические, так и договорные основания для включения в спор в Империи, они изначально этого не делали. В начале 1620-х годов английский король стал искать испанскую невесту для своего сына и будущего наследника Карла. Благодаря этому союзу с Габсбургами он планировал найти и дипломатическое решение для своего безнадежного зятя в курфюршестве Пфальц. В 1623 году английская делегация, включая Карла, прибыла в Испанию для обсуждения брачного контракта и решения вопроса с Пфальцем. Однако до того, как это могло быть сделано, двадцатитрехлетний наследник английского престола получил предложение, от которого мог только отказаться, а именно — руку принцессы в обмен на его — и будущего курфюрста Пфальца — переход в католичество. Из-за испанской надменности английская миссия в Испанию закончилась помощью Фридриху, поскольку англичане после неудачной миссии нашли общие цели с врагом Габсбургов Францией. Династический брак между Карлом и сестрой французского короля Людовика XIII запечатлел новый англо-французский союз и обещал содействие Фридриху. Оно требовалось для возврата его владений в Пфальце.

Но снова, словно свалившись с неба, религия спутала политику. Новый французский министр, кардинал Ришелье, поспешил указать королю Франции на трудности, с которыми столкнется его католическая земля в международном католическом мире, если он станет помогать германским протестантам в Пфальце. После отправки начальной, скрытой финансовой помощи германским протестантам, — первого из многих крюков с приманкой, заброшенных кардиналом Ришелье в неспокойные германские воды, — французская армия была отправлена на учения в юго-восточную Швейцарию и Италию. То есть, как можно дальше от войны в Пфальце{259}.

Датчане

К счастью для германских протестантов, датчане поняли, что поверженная и оккупированная северная Германия станет идеальным плацдармом для поражения и оккупации их империи. Это беспокойство также разделяли и шведы, которые в то время соперничали с датчанами за контроль над Балтийским морем и морскими портами Германии. Как герцог Гольштейнский, датский король Кристиан IV уже имел право на часть территории Нижней Саксонии{260}. Англия и Нидерланды, две крупные державы, сочувствующие германским протестантам, считали, что датчане будут препятствовать дальнейшему расширению Империи в северном направлении.

Датчане два раза вторгались в Северную Германию, чтобы как раз препятствовать расширению Империи, но армии императора Фердинанда отразили их атаки. Притом в сражении под Луттером-на-Баренберге в земле Брауншвейг в 1626 году поражение стало унизительным для датчан. Оккупация Дании, ради предотвращения которой датчане пошли в Империю, казалась определенностью, и не только датчане дрожали от страха. После победы Тилли под Луттером, армия генералиссимуса Империи Альбрехта Валленштейна захватила Мекленбург и Померанию по пути в Гольштейн. Вслед за этими событиями потенциальные европейские союзники курфюрста Пфальца поняли, откуда дует ветер, и решили убраться с пути императора. Теперь французы присоединились к испанцам против англичан, в то время как шведы повернули на поляков.

Такое расширение Империи на головокружительной скорости угрожало не только Скандинавии, но также и европейскому равновесию сил. Великие державы не могли позволить Империи идти дальше этим курсом. Предприняв слабую попытку вернуться к status quo ante [status quo ante (лат.) — положение, существовавшее ранее. — Прим. перев.], Англия, Нидерланды и Швеция восстановили потерянные датские территории короля Кристиана в 1629 году{261}. Однако это не сыграло роли, поскольку датчане убрались из Империи на обозримое будущее. А германским протестантам пришлось искать союзников в другом месте.

Поведение Габсбургов после победы ускорило эти поиски. После битвы на Белой горе Габсбурги напугали всю Европу своей безжалостной рекатолизацией своих восточных земель. Они злоупотребляли властью и законами, и не остановились в Богемии. Фердинанд II распоряжался церковной собственностью, словно был Папой, и это угрожало установлением верховной власти правительства над церковью и тоталитарной властью. Это вызвало одинаковое беспокойство как в католических, так и в протестантских землях. Между 1625 и 1628 годами имперские баварская и австрийская армии наказали протестантскую Рейнланд блокадами и густо расквартированными солдатами. В протестантских Богемии и Пфальце конфисковали собственность, изгнали предводителей, а паству заставили, словно детей, сидеть у ног импортированных итальянских миссионеров{262}.

Император максимально воспользовался возможностями, которые давали уход датчан и нерешительность и сомнения северных германских протестантов. Он повернул стрелки конфессиональных часов на семьдесят семь лет назад. В своем самом убедительном заявлении, Императорском эдикте о реституции 1629 года, он снова вспомнил дату окончания действия Пассауерского договора (1552 год) о передаче протестантами католических земель. Он постановил то, что католики требовали с 1608 года: вернуть под католическую юрисдикцию все земли и церковное имущество, захваченные протестантами после 1552 года. Это поставило в рискованное положение епископов Нижней Саксонии и Вестфалии, вместе с сотнями более мелких протестантских объединений{263}. Несмотря на глубокие корни протестантизма в этих регионах, угроза такой полной конфессиональной перестановки была реальной и могла бы произойти, если бы не воинская мощь шведов-лютеран.

Для германского протестантского мира Эдикт о реституции появился в особенно сложное время. Поскольку никакого имперского парламента не собиралось после формирования в 1608 году Протестантской унии и Католической лиги, немцы не представляли свои печали высшему форуму Империи более двух десятилетий. Ситуация изменилась в июле 1630 года. Тогда князья-курфюрсты преуспели в навязывании своей воли императору в Регенсбурге, на одной из немногих встреч после 1608 года. Там немцы заставили себя выслушать и добились отставки в Богемии ненавистного Валленштейна. Но это было небольшое и недолгое утешение.

Рассматривая Валленштейна, как единственного из основных действующих лиц с силой и волей, достаточными для объединения Германии, некоторые историки посчитали его отход ужасающим для имперской стороны. Тем не менее, если бы император вводил свой Эдикт превосходящей военной силой, без каких-либо реальных политических компромиссов с германскими протестантами, то долго ли продлилось бы какое-либо объединение, которое могло получиться в результате{264}? В 1629 году возвращение к статус-кво 1552 года было смехотворным. Чтобы сработать на этом этапе, условия союза должны были допускать определенную степень религиозной свободы. Требуя отставки Валленштейна, протестантские курфюрсты точно определили истинное препятствие к миру.

Шведы

В 1630 году, после поражения датчан