Пражский мир был назван победой прагматизма над религией, он фактически был триумфом и того, и другого. Обязан он был в равной мере и физическому измождению, и инертности истории{272}. Начиная с тринадцатого века император и германские князья попеременно бились насмерть и свободно объединялись внутри слабо связанной Империи. В продолжающемся кризисе семнадцатого столетия Пражский мир стал еще одним искаженным актом уравновешивания Германии.

Мир

Тридцатилетняя война началась из-за страха немцев перед своим императором — Фердинандом II. Она закончилась из-за отвращения немцев к иностранным союзникам — Швеции и Франции. Но сами же немцы и пригласили их на свои земли, чтобы противостоять Фердинанду. Пражский мир и смерть Фердинанда II в 1637 году убрали первый из страхов, а вот второй никогда окончательно не исчезал. Причина заключалась в том, что Швеция и Франция слишком много инвестировали в Германскую Империю и не могли позволить, чтобы она исчезла со сцены после заключения внутреннего германского мира. Для скандинавов императорско-протестантский Пражский мир возродил изначальную угрозу вторжения с юга и оккупации. Эта угроза и привела датскую и шведскую армии в Германию. Любой длительный послевоенный договор должен был компенсировать их жертвы и гарантировать будущую безопасность. И французы не собирались уходить без обеспечения плацдармов внутри и вокруг Германской Империи. Такие плацдармы позволили бы им легко вторгнуться заново в случае какой-либо будущей агрессии Империи или германских государств.

В 1641 году города Мюнстер и Оснабрюк стали двойным местом переговоров немцев с Францией и Швецией соответственно. На протяжении шести лет дипломаты, представлявшие три стороны, оговаривали окончательные условия мира. Однако мирные переговоры не сопровождались прекращением враждебных действий в Северной Германии. Тем не менее, даже самые упертые вояки теперь должны были взвешивать политическую и экономическую стоимость продолжения конфликта: для императора Габсбурга — это невосстановимая Империя, для французского короля — гражданская война дома. Внутри Германии чередующиеся с войной тирания и анархия оставили огромное наследство в виде разрушений и страха, для избавления от которого потребовались десятилетия, даже столетия. В некоторых областях сотни деревень и городских домов, кажется, просто исчезли, другие почти не пострадали. Больше всего разрушений оказалось в Пфальце, Мекленбурге, Померании, Бранденбурге и Вюртемберге. Точный подсчет всех людских потерь из-за убийств, плохого питания и болезней было трудно осуществить. К тому же, местные официальные лица, надеясь получить максимальное снижение налогов и наибольшую возможную поддержку правительства для восстановления их деревни, города или региона, завышали после войны количество мертвых и пропавших без вести. Современные оценки потерь колеблются от низких — от 15–20 % — до 30–40 % от всего населения или, возможно, восемнадцать миллионов человек{273}.

По последнему, Вестфальскому мирному договору 1648 года шведы получили части Померании с так сильно желаемыми ими портами Балтийского моря, две епархии и пять тысяч талеров. Таким образом, их изначальные запросы значительно снизили — они хотели всю Померанию, часть Мекленбурга и тридцать тысяч талеров. Французы получили стратегические плацдармы внутри и вокруг Империи: три соседних епархии, два плацдарма на Рейне и, что важнее всего, Эльзас и Лотарингию{274}. Все эти участки оказались аренами боевых действий в дальнейших франко-германских конфликтах, а для немцев их потеря еще и стала поводом для начала этих конфликтов.

Внутри Империи Вестфальский мир признавал германских князей, как суверенных правителей на своих землях. Они могли вступать в союзы с иностранными державами, если только такие союзы не угрожают императору. В свою очередь, историческая роль императора, как правителя над всеми, кто жил внутри Империи, была просто заново подтверждена, вместе с властью учреждать и давать привилегии университетам и титулы — лицам благородного происхождения{275}. В Вестфалии решились животрепещущие вопросы религиозной свободы меньшинства и восстановления секуляризованных католических земель. Была отодвинута назад, на три года, дата, установленная Пражским миром для перехода в протестантизм — на 1 января 1624 года. Там, где религиозное меньшинство существовало и отправляло обряды до этой даты, оно и продолжало законно существовать, а земля и собственность католической церкви на эту дату или после нее оставались под католической юрисдикцией. Наконец, Вестфальский мир сделал кальвинизм третьей законной религией внутри Империи, хотя оставил запрет на анабаптизм и прочие подобные секты.

Договор расширил приемлемость конфессиональных различий и уменьшил влияние конфессий на политику. В конце семнадцатого века курфюрст лютеранской Саксонии мог перейти в католицизм и все равно возглавлять официальную государственную делегацию в парламенте Империи{276}.

После 1648 года тени иностранных крыльев нависали над немцами гораздо тяжелее, чем когда-либо раньше, они оказались над ними согласно международному договору, исполнение которого гарантировалось армиями Франции и Швеции. Германские князья вышли из войны более могучими и более политически разделенными, в то время как статус императора снизился до, грубо говоря, статуса великого германского князя. С тех пор законодательные битвы будут предшествовать битвам вооруженным, поскольку после Тридцатилетней войны Германия стала в большей мере страной международного права и иностранных интересов{277}. В итоге немцы снова оказались в клетке и у них имелись основания негодовать и нервничать. Их будущая свобода от иностранной интервенции зависела прежде всего от внутренней дисциплины. Германия будет в безопасности от великих держав Европы в той мере, в какой ее дом останется в порядке. Иными словами, если она не станет провоцировать конфликты, но будет способна отразить провокацию.

Глава 5

Вражеская мина

АБСОЛЮТИЗМ И ПОДЪЕМ ПРУССИИ

Перекресток международной торговли со времени Средних веков, поле брани для могущественных европейских держав в семнадцатом столетии, — Германия стала землей абсолютных монархий в восемнадцатом. Это случилось оттого, что суверенные германские государства, получившие новые права и возможности по условиям Вестфальского мира, еще дальше отошли от своего исторически объединяющего центра интересов — Габсбургов. Историки называют это развитие Kleinstaaterei, или «малая государственность», но в германской истории последствия усиления государственной власти и соперничества всегда оказывались значительными. Австрия, Бавария, Бранденбург-Пруссия, Саксония и Вюртемберг стали внутренне централизованными силами со своими собственными профессиональными армиями, государственной бюрократией, иностранными союзниками, международными дворами, дворцами в стиле барокко и претензиями