– Это письмо, – сказал посланецпо-стирикски, – во всяком случае Берит полагал, что он сказал именно это.

– Вот что, друг, – вмешался Халэд, – мы тутвсе люди обидчивые. Того и гляди случится какое-нибудь недоразумение, так чтоне раздражай меня разговорами на языке, которого я не понимаю. Сэр Спархок,конечно, знает стирикский, а я нет, и мой нож в твоем брюхе прикончит тебя также быстро, как если бы это сделал он. Мне, конечно, потом будет очень жаль, нодля тебя-то все будет кончено.

– Могу я войти? – осведомился стирик ужепо-эленийски.

– Валяй, приятель, – сказал Берит. Посланецприблизился ко входу в убежище, жадно поглядывая на костер.

– Экий у тебя несчастный вид, старина, – заметилБерит. – Неужели ты не знаешь заклятия, чтобы не вымокнуть под дождем?

Стирик оставил его реплику без ответа.

– Мне приказали передать тебе вот это, – объявилон, запуская руку под домотканую куртку, и извлек на свет сверток, обернутый внепромокаемую кожу.

– Говори мне, что собираешься делать, приятель, преждечем вот так запускать руку под одежду, – вполголоса предостерег Берит, сугрожающим прищуром воззрившись на стирика. – Как только что сказал мойдруг, здесь того и гляди может случиться какое-нибудь недоразумение. Заставатьменя врасплох, когда я стою так близко, – не самый лучший способ сохранитьсвой живот невспоротым.

Стирик с трудом сглотнул и, едва Берит взял сверток,поспешно попятился.

– Может, съешь ломоть окорока, покуда милорд Спархокознакомится со своей почтой? – любезно предложил Халэд. – Окорокжирный и славно смажет твои внутренности. – Стирик содрогнулся и слегкапозеленел. – Ничто так легко не проскакивает в глотку, как скользкий куссвиного жира, – с восторгом продолжал Халэд. – Должно быть, это из-запомоев и гнилых овощей, которыми кормят свинок.

Стирик издал такой звук, словно собрался блевать.

– Ты уже передал свое послание, приятель, –холодно сказал ему Берит. – Уверен, у тебя найдутся важные делагде-то еще, так что мы тебя не задерживаем.

– Ты понял все, что сказано в послании?

– Я прочел его. Эленийцы хорошо умеют читать. Мывладеем грамотой, в отличие от вас, стириков. Послание не слишком меняобрадовало, так что не стоит тебе торчать так близко от нас.

Стирик со страхом попятился на несколько шагов, потомразвернулся и бросился бежать.

– Что сказано в письме? – спросил Халэд. Берит снежностью сжал в пальцах знакомый локон королевы.

– Там говорится, что их планы изменились. Мы должныпересечь Тамульские горы и повернуть на запад. Теперь они хотят, чтобы мы шли вСупаль.

– Сообщи-ка об этом Афраэли.

В воздухе вдруг прозвенела знакомая трель, и молодые людиразом обернулись.

Богиня-Дитя сидела, скрестив ноги, на одеялах Халэда инаигрывала на свирели жалобную стирикскую мелодию.

– Что это вы на меня так уставились? –осведомилась она. – Я же сказала, что буду присматривать за вами.

– Разве это разумно, Божественная? – спросилБерит. – Этот стирик не отошел еще и на несколько сотен ярдов, а он,наверное, может ощутить твое присутствие.

– Сейчас – никак не может, – усмехнуласьАфраэль. – В эту минуту он слишком занят тем, чтобы не дать своему желудкувывернуться наизнанку. Знаешь, Халэд, весь этот разговор о свином жире – оченьжесток.

– Знаю.

– Тебе обязательно нужно было быть таким красноречивым?

– Я же не знал, что ты поблизости. Что нам теперь делать?

– Идти в Супаль тем путем, который вам указан. –Она помолчала и с любопытством спросила:

– Что ты сотворил с этим окороком, Халэд? Он пахнетвполне съедобно.

– Должно быть, все дело в чесноке, – пожал онплечами. – По правде говоря, вкус свинины никому особенно не нравится, номать учила меня, что почти все на свете можно сделать съедобным – если нежалеть приправ и пряностей. Вспомни об этом в следующий раз, когда будешьготовить козлятину.

Афраэль показала ему язык – и исчезла.

В горах Земоха шел снег, сухой колкий снег, зависавший вбезветренном воздухе, точно тучи перьев из распоротой перины. Стоял жгучийхолод, и огромное облако пара стелилось, точно низинный туман, над конями армиирыцарей церкви, что тяжелым шагом двигались вперед, ударами копыт сновавзвихривая улегшуюся было снежную пыль. Магистры воинствующих орденов скакаливо главе войска, в полном боевом облачении и с ног до головы закутанные в меха.Абриэль, магистр сириникийцев, все еще бодрый, несмотря на преклонный возраст, ехалрядом с Дареллоном, магистром ордена Альсиона, и сэром Гельдэном, которыйвозглавлял пандионцев на время отсутствия Спархока. Патриарх Бергстен ехалнемного особняком. Рослый церковник был по самые уши укутан в меха, и шлем,увенчанный рогами огра, придавал ему весьма воинственный вид, являя собоюубийственный контраст с маленьким, в черном переплете, молитвенником, которыйчитал патриарх. Комьер, магистр генидианцев, отправился далеко вперед сразведчиками.

– Я, наверное, уже никогда не согреюсь, – состоном проговорил Абриэль, плотнее кутаясь в меховой плащ. – Преклонныегоды разжижают кровь. Никогда не старей, Дареллон!

– Другой выбор не слишком-то заманчив, лордАбриэль. – Дареллон, сохранивший юношескую стройность дэйранец, казалось,тонул в своих массивных доспехах. Понизив голос, он добавил:

– Тебе вовсе незачем было ехать с нами, друг мой.Сарати не осудил бы тебя.

– Ну нет, Дареллон! Это, скорее всего, последняя моякампания. Я не пропустил бы ее ни за какие сокровища в мире. – Абриэльпоглядел вперед. – Что это там делает Комьер?

– Лорд Комьер сказал, что хочет взглянуть на развалиныЗемоха, – рокочущим басом пояснил сэр Гельдэн. – Полагаю, талесийцынаходят определенное развлечение в том, чтобы разглядывать следы разрушений наместе былых битв.

– Эти талесийцы настоящие варвары, – кислопробормотал Абриэль и поспешно взглянул на Берг стена, который, казалось, былполностью поглощен чте нием молитвенника. – Необязательно повторять этислова, господа, – прибавил он, обращаясь к Дареллону и Гельдэну.

– Даже и не мечтай об этом, Абриэль, – отозвалсяБергстен, не отрывая глаз от молитвенника.