– В это время года они неизбежны, капрал, однако впоследнее время мы получили оттуда несколько тревожных донесений. Похоже на то,что медведи там, в горах, размножились, как кролики. Всякий путник, кто запоследние пару недель приходил сюда с гор, сообщал об этих тварях. По счастью,всем удалось уйти целыми и невредимыми.

– Медведи, говорите вы? Тамулец усмехнулся.

– Это мой перевод. Невежественные крестьяне употребляютслово «чудища», но мы-то с вами знаем, как зовется большая мохнатая тварь,которая живет в горах.

– Эти крестьяне – нервный народец! – хохотнулУлаф, осушая кружку. – Помню, как-то были мы на учениях и к нам прибежалкрестьянин, вопя, что за ним гонится стая волков. Мы отправились глянуть что кчему – и обнаружили одну-единственную лису. Размеры и количество диких тварей,которых способен увидеть крестьянин, видимо, растет с каждым часом.

– Или с каждой кружкой пива, – вставил Тиниен.

Они еще поболтали с чиновником, который был уже самалюбезность. Наконец он пожелал им доброго пути и удалился.

– Что ж, – сказал Улаф, – приятно знать, чтотролли забрались так далеко на юг. Мне бы очень не хотелось разыскивать их.

– Но ведь троллей вели их боги, Улаф, – напомнилТиниен.

– Оно и видно, Тиниен, что тебе никогда не доводилосьразговаривать с Троллями-Богами! – рассмеялся Улаф. – У них довольнослабое чувство направления – быть может потому, что их компас показывает толькодве стороны света.

– И какие же?

– Север и не-север. Это, знаешь ли, слегка затрудняеториентировку на местности.

***

Это был один из тех кратких и яростных шквалов позднейосени, которые налетают словно ниоткуда. Халэд сразу отказался от мысли искатьубежище в соляных болотах и направился на берег. В мелкой бухточке он нашел то,что искал, – груду плавника. Пара часов усердной работы – и у них былопрочное, даже уютное укрытие подветренной стороны плавника.

Буря налетела на закате. Ветер выл над грудой плавника,прибой с грохотом бился о берег, и дождь хлестал вовсю, стелясь почти над самойземлей.

Однако Халэду и Бериту было тепло и сухо. Они сидели,откинувшись на большое, выбеленное морем бревно, которое составляло заднююстену их убежища, вытянув ноги к мирно потрескивающему костру.

– Ты всегда меня удивляешь, Халэд, – заметилБерит. – Откуда ты знал, что в этом плавнике найдутся доски?

– Так всегда бывает, – пожал плечами Халэд. –Всякий раз, когда наткнешься на груду леса, прибитого морем к берегу, можешьбыть уверен, что там окажутся и доски. Из досок строят корабли, а корабли частотерпят крушение. Доски плавают по морю, покуда ветер, течение и прилив незагонит их в такое вот укромное местечко, где собирается плавник. – Онподнял руку и похлопал по потолку убежища. – Но вот отыскать крышку люка, даеще целую, – это настоящее везение, уж можешь мне поверить.

Он поднялся и подошел к выходу.

– Ну и ветер, – заметил он и протянул руки когню. – Да и холод собачий. Наверное, к полуночи пойдет дождь со снегом.

– О да, – с удовольствием поддакнул Берит. –Мне решительно жаль того, кого эта ночь застигла под открытым небом. – Онухмыльнулся.

– Мне тоже, – ответил, злорадно ухмыляясь, Халэд.И продолжил, понизив голос, хотя особой нужды в этом не было:

– Ты можешь узнать, о чем он сейчас думает?

– Ни о чем особенном, – ответил Берит. –Впрочем, ему сейчас чертовски неуютно.

– Какое горе, а?

– Есть кое-что еще. Он намеревается выйти к нам. У негодля нас какое-то послание.

– Он придет сегодня? Берит покачал головой.

– Ему приказано сделать это завтра утром. Он очень боитсятого, кто отдавал приказ, а потому исполнит его в точности. Как там окорок?

Халэд вынул кинжал и кончиком его поднял чугунную крышкукотелка, наполовину зарытого в углях на краю костра. Из котелка повалил густой,приятно пахнущий пар.

– Окорок готов. Как только сварятся бобы, можно будетпоужинать.

– Если ветер дует в сторону нашего приятеля, этот запахприбавит кое-что к его страданиям, – хихикнул Берит.

– Это вряд ли, Спархок. Он ведь стирик, а стирики неедят свинины.

– Ах да, я и забыл. Впрочем, он ведь отступник. Можетбыть, он изменил свои вкусы.

– Выясним это утром. Когда он завтра заявится к нам, яугощу его ломтем окорока. Почему бы тебе не нарезать хлеба? Я бы поджарил егона крышке котелка.

***

Наутро ветер заметно стих, да и проливной дождь уже не такретиво хлестал по крышке люка, которая служила крышей их прибежищу. Онипозавтракали окороком с бобами и начали собирать вещи.

– Как ты полагаешь?.. – спросил Берит.

– Пускай сам к нам придет. Сидеть под крышей, покуда некончится дождь – это в порядке вещей. – Халэд задумчиво поглядел надруга. – Тебя не оскорбит, мой лорд, если я дам тебе один совет?

– Разумеется нет.

– Ты выглядишь как Спархок, но говоришь и держишьсясовсем иначе. Когда появится стирик, прими холодный и жесткий вид. Прищурься –Спархок все время щурится. Говори тихо и ровно: Спархок, когда сердится,говорит очень тихо и всех подряд называет «приятель». Он способен вложить в этослово сотню разных значений.

– И верно, он почти ко всем обращается «приятель». Я обэтом едва не забыл. Халэд, я дозволяю тебе поправлять меня всякий раз, когда ябуду терять сходство со Спархоком.

– Дозволяешь?

– Кажется, я неверно выразился.

– Да, мне тоже так кажется.

***

– В Материоне для нас стало чересчур жарко, –сказал Кааладор, откинувшись на спинку кресла, и поглядел прямо в глазачеловеку с жестким лицом, сидевшему напротив. – Я уверен, Ордей, что тыпонимаешь, о чем я говорю.

Человек с жестким лицом рассмеялся.

– Еще бы! – сказал он. – Мне и самомудоводилось покинуть парочку мест, лишь на шаг опередив блюстителей закона.