Правда, и хозяин лавки отчего-то не выпытал у покупателя, какая именно пирамидка ему требуется. Почему? Ломая над этим голову, Марстон принялся собирать рассыпанные по прилавку циркониты, когда дверной колокольчик звякнул вновь. Хозяин лавки поспешил навстречу новому покупателю. На этот раз им оказался пожилой, солидно одетый господин. Такие покупатели встречались редко. Обычно функерами интересовались люди помоложе, а старики предпочитали что-нибудь старинное, из антиквариата — вазы Горного замка, клинки, выкованные в Междуморье, или книги, некогда переписанные слепыми монахами Безымянной обители с древних, теперь уже давно истлевших свитков. Впрочем, такого рода товары в лавке Марстона тоже имелись.

— Добрый день! — приветливо поздоровался он. — Чем могу быть полезен?

Посетитель никак не отреагировал на его слова. Марстону пришло в голову, что пожилой господин может оказаться глухим, поэтому несколькими взмахами «светового пера» повторил тот же вопрос медленно гаснущими письменами на грифельной доске. Пока он их выводил, клиент вынул из-за пазухи серебристый кругляш и прикрепил его к гортани особой присоской. Раздался тихий щелчок, и в тишине магазина прозвучал механический голос мембраны, который раздельно произнес:

— Мне требуется это.

С этими словами немой отнял у хозяина лавки «световое перо» и принялся быстро рисовать на доске… пирамидку. Марстон вгляделся в изображение. Да что же это такое! Сговорились они, что ли? Это и в самом деле была пирамидка. Обыкновенная четырехугольная, правильной формы. Возможно, стеклянная или сделанная из другого прозрачного материала. Если, конечно, клиент попросту не поленился заштриховать ее грани. Такого добра хватало в любом магазине, торгующем сувенирами, и необязательно функерами, но Марстон не помнил, чтобы в его ассортименте было столь невзрачное приобретение. Разумеется, стоило бы посмотреть в каталоге, но это требовало времени.

К тому же эти странные, будто и в самом деле сговорившиеся между собой покупатели разожгли в хозяине «ФУНКЕРОВ И ДРУГИХ ДИКОВИН» жгучее любопытство: зачем им вдруг понадобилась эта пирамидка? Может, это какое-то модное веяние? Очередное порождение массового приобретательского психоза? Стоило уточнить, прежде чем выкладывать товар на прилавок, если он, конечно, имеется в наличии. Да, но что же делать с этим пожилым немым господином? Отправить восвояси? Предложить прийти позднее? Не успев принять определенного решения, Марстон с удивлением понял, что уже произносит:

— Простите, но такого товара у нас нет.

Последовала мучительно долгая пауза. Возможно, посетитель осмысливал услышанное или не знал, как отреагировать. Марстон молил Хранителя Древа, чтобы немой господин не оказался ясновидящим, которому ничего не стоило уличить владельца магазина во лжи.

— Ты не понял меня, лавочник, — наконец отозвался клиент. — Мне требуется ЭТО! И оно у тебя есть. Ты продаешь мне. Я даю хорошую цену. Мы расстаемся друзьями. Иначе…

— Что — иначе? — переспросил Марстон, нащупывая под прилавком прерыватель тревожной сигнализации.

Стоило разомкнуть клемму, и в полицейском участке замигает особый лампион. Не пройдет и пяти минут, как стражи закона окажутся в лавке. А до их прибытия можно кликнуть Альберта, который выполнял в магазинчике весьма разнообразные функции. Да и сам хозяин в прежние времена был не дурак подраться. Так что пусть только сей господин сделает лишнее движение… То ли решимость Марстона явственно отразилась у него на физиономии, то ли настойчивый покупатель все же обладал ясновидческими способностями, во всяком случае перемену настроения хозяина лавки он уловил. Спешно стерев изображение на доске, он отлепил от своей гортани кругляш и спрятал его за пазухой.

Потом произошло то, что Фредерик Марстон с ужасом вспоминал потом многие годы спустя. И без того морщинистая кожа на лице немого сморщилась еще сильнее. Вернее, это поначалу хозяину лавки почудилось, что у клиента прибавилось морщин, на самом деле лицо стало меняться. Марстон содрогнулся. Он словно смотрел в странное кожаное зеркало, узнавая в нем свою искаженную физиономию. Физиономия усмехнулась хозяину лавки, подмигнула и в одно мгновение вновь стала лицом пожилого господина. Одним рывком, словно осьминог, уходящий от опасности, жуткий посетитель оказался возле выхода из магазина. Возмущенно взвизгнула слишком резко отворенная дверь, и Марстон снова остался один.

Впрочем, как выяснилось через минуту, ненадолго. Звонок брякнул в третий раз. Владелец лавки ни на мгновение не сомневался, что это новый покупатель, которому срочно понадобилась пресловутая «пирамидка Марстона». Все еще вздрагивая от отвращения, хозяин «ФУНКЕРОВ И ДРУГИХ ДИКОВИН» отправился встречать следующего гостя, но, завидев до боли знакомую оранжевую накидку, едва не закричал от радости. За десять с лишним лет знакомства он никогда еще не был так счастлив видеть эту женщину.

У каждого, кто посвящает свою жизнь поиску редких и необыкновенных вещей, одиночество входит в привычку. Оно как старая, изрядно поношенная куртка, снабженная множеством уютных карманов, где можно хранить все необходимое в дальней дороге. У Марстона такая была. Висела в прихожей дома, на почетном месте. Расстаться с нею — все равно что расстаться с надеждой. Однако другие куртки, плащи и шубы не претендуют на то, чтобы занять место старой куртки в жизни хозяина. Во всяком случае, преднамеренно. Иное дело, когда речь идет об одиночестве — разделить его порой находятся желающие. Марстон не торопился расстаться с поношенным своим одиночеством, но, увидев, что порог лавки переступает Энн Хендриксон, почувствовал себя почти счастливым.

Он кинулся вперед и, к немалому удивлению женщины, страстно ее расцеловал.

— Энни, боже мой… Какими судьбами?

Мадам Хендриксон сделала вид, что не удивлена столь бурному порыву своего обычно излишне сдержанного приятеля.

— Я принесла тебе пирог, — заявила она, протягивая ему коробку. — Если ты будешь столь же любезен, как минуту назад, мы сможем съесть его за чаем.

— Чем вызвана эта трогательная забота, Энни? — осведомился Марстон, принимая картонную коробку, от которой исходило тепло. — Прежде ты никогда не заглядывала в мой магазин, чтобы спасти от голода.

— Сама не знаю, — откликнулась мисс Хендриксон, рассеянно озираясь. — Как у тебя здесь интересно.

— Положительно, ты меня удивляешь, подруга, — проговорил Марстон. — Мне казалось, что, кроме орхидей, тебя ничего на свете не интересует.

— Кроме орхидей, меня интересуешь ты! — парировала женщина. — Напои же меня поскорее горячим чаем! Я замерзла.

Марстон позвал Альберта. Слуга появился из подсобки, вежливо поздоровался с гостьей.

— Мы с госпожой Хендриксон попьем чаю, — обратился к нему хозяин, — а ты побудь за прилавком. Если будут спрашивать что-нибудь… гм… необычное, позовешь меня.

— Слушаюсь, господин! — отчеканил Альберт.

— Как он у тебя вышколен, — восхитилась мадам Хендриксон, когда они вошли в кабинет. — А мой Бартоломью совсем старым стал. Все у него валится из рук.

— Отдай его в ремонтную мастерскую, — усмехнулся Марстон, усаживая гостью