Получается, есть два подхода: первый – молоток и зубило, второй – море. При первом человек сразу принимается за сложную задачу и изо всех сил пытается ее разбить. Во втором мы элегантно расширяем перспективу и со всем возможным терпением позволяем времени сделать свою работу, чтобы трудность исчезла легко и непринужденно. Дело не в сложной задаче, которая изменила свой характер, а в подходе к ее решению, в основе которого нет усилий. «Лобовой» метод, к которому прибегают нетерпеливые, может и сработать, но в нем нет никакого изящества. Этой причины достаточно, чтобы окончательно осудить его в глазах математика, которому эстетика ничуть не менее дорога, чем интуиция.

Галопом через препятствия

С трудностями сталкиваются и творческие люди – например, музыканты, у которых перед глазами сложная партитура. Когда идет концерт, выбора нет: нужно играть все подряд, в нужной последовательности. Нужно идти путем, который уже проложен. Но что, если произойдет заминка? Дадим слово Элен Гримо:

Я невероятно уважаю [Альфредa] Корто[18] как музыканта, я всегда восхищалась его изобретательностью, музыкальностью и в некотором роде изящной небрежностью – как ослабленный узел галстука у денди. Но меня ужасают консерваторские нотные издания под его редакцией – там даже педали указаны самым произвольным образом. Это же фактически искажение. Не меньшим искажением кажется мне совет, который дается в этих изданиях: вырвать сложные места из контекста, чтобы репетировать их отдельно от всего произведения. Рекомендуется взять проблемные терции, кварты, арпеджио и сосредоточиться только на них.

Мне кажется, этот метод – идеальный способ создать проблему на пустом месте и придумать трудности до того, как они возникнут. Когда возникает настоящая техническая сложность, именно музыкальный контекст помогает ее преодолеть – тот самый контекст, от которого Корто предлагает ее отделить. Похоже на лошадь, которая хочет перепрыгнуть только самое сложное препятствие на дистанции, без импульса, полученного в начале забега, и без того, чтобы ее удалось заманить на оставшийся отрезок пути{24}.

У Гротендика – образ моря, Элен Гримо предлагает образ скачущей лошади. В обоих случаях смысл заключается в том, что не стоит фокусироваться непосредственно на трудности, не настаивать на ее изолированном разрешении: лучше вписать ее в общую картину и найти для нее подходящее место. Когда вы пройдете мимо – не останавливаясь, не рассматривая ее, разве что краем глаза, – она исчезнет: мимоходом, в движении. Не надо придавать ей больше значения, чем следует, просто сделайте ее деталью в гонке. Главное – не настаивать. У Гленна Гульда была похожая техника: перед исполнением очень сложного произведения он включал радио и телевизор на полную громкость, чтобы не слышать своей игры. Барьер сразу же исчезал. Возможно, разум был слишком занят фоновым шумом, и уже не получалось думать о сложностях, которые не давали играть: для страха не было места. Шум дарит двойную свободу: отвлекает внимание от задачи и маскирует любую ошибку.

Работать с ужасом, но без страха

Канатоходец Филипп Пети так описывал свой способ преодоления барьера: «Если день за днем, постепенно, трюк начинает мне сопротивляться, причем настолько, что я уже не могу его выполнять, нужно придумать альтернативу. Просто на случай, если меня вдруг начнет душить паника». Филипп не действует по принципу «пан или пропал», не давит на себя. Он знает, как мягко приземлиться на ноги, и у него есть запасной план. Но это не значит, что канатоходец готов признать поражение. Он пытается выполнить трюк – «каждый раз с ужасом и осторожностью», – так как хочет «почувствовать, что совершил подвиг». Если трюк никак не поддается, Пети покидает поле боя, «но без капли страха». Любопытная ситуация: Филипп признает «ужас», но не принимает «страх». Страх ошибиться на тренировке не имеет ничего общего с ужасом ошибиться в день выступления. Парадоксально, но можно сказать, что этот ужас предотвращает страх, поскольку мысли о трюке полностью заполняют сознание. Вместо ужаса, который кажется синонимом страха, лучше говорить о предельной внимательности. В конце концов, слово «внимание» заключает в себе оба смысла: и тревогу при крике «Осторожно!», и противоположность страху – ведь мы не застываем на месте, а направляем все свое внимание на борьбу с опасностью и поиск решения.

Действия от страха

«На канате мне не бывает страшно, – отмечает Филипп Пети. – Я там слишком занят». Действие уберегает от страха. На канате слишком многое нужно сделать, так что времени на страх не остается. Проблема появляется перед началом. Воображение и пассивность дорисовывают страх. Когда у человека много свободного времени, он начинает думать о плохом. Метод Филиппа Пети заключается в том, что он лично участвует в каждом этапе подготовки выступления: в репетициях и транспортировке снаряжения, установке каната и выборе места. Это напоминает организацию ограбления. Обычно его трюки нарушают закон, но это не превращается в дополнительную сложность, а становится неотъемлемым компонентом успеха «дела». Страх, что его арестуют, заранее узнают о планах и остановят еще до того, как Филипп заберется на канат, помогает ему не бояться и не думать о том, что он собирается делать. Нарушение закона не мелочь. Оно позволяет ему не задумываться, как он, собственно, пройдет по канату. Филипп Пети не говорит об этом открыто. Но, наверное, поэтому ему и нравятся все эти проблемы. Он занят их решением и совсем не думает о падении с высоты. Сначала он разбирается с одной проблемой, потом с другой, подчиняясь необходимости. А что может быть проще, чем подчиниться?

В каждой проблеме уже есть решение

При столкновении с проблемой не ищите решение, а думайте о самой проблеме: любите ее, как человека, и позвольте ей высказаться. Решение придет, когда вы будете готовы остаться внутри проблемы и откажетесь от попыток выбраться из нее, а не тогда, когда захотите развернуться и уйти. Более того, в проблемах можно найти удовольствие. Нет ничего приятнее решенной задачи. Это возможность задействовать воображение, ум, интуицию. Проблема – это рука, которую вам протянули. А решение всегда заключено в самой проблеме, достаточно лишь правильно на нее посмотреть, и оно всегда с легкостью появится само собой. Если их несколько, выбирайте самое простое. Если они в равной степени просты, отдайте предпочтение наиболее изящному. По мнению Пети, изящество – это если делаешь как можно меньше. Представьте, что вам нужно поднять лестницу на третий этаж, причем через фасад. Для этого у вас есть веревка. Вам наверняка захочется завязать побольше узлов – для надежности. Но Филипп Пети предлагает решение без единого узла. Он просто пропустил петлю между верхними перекладинами лестницы, а затем просунул концы веревки обратно через петлю и затянул. Получается, что лестница одновременно удерживается веревкой и стабилизируется под собственным весом, пока ее поднимают. Еще один пример Филиппа Пети – молоток. Знаете, такой молоток, который с одной стороны плоский, а с другой у него два зубца, чтобы вытаскивать гвозди. Если вы хотите поднять этот молоток на три этажа выше, можно просто бросить его своему напарнику, но если вы предпочитаете более безопасный вариант, то можно воспользоваться веревкой, причем очень хитрым способом: не обвязывать ее вокруг молотка, а завязать узел на конце веревки и затем зажать его между зубцами, использовав как точку опоры для формирования петли. Узлы как шнурки: проще завязать, чем объяснить, но, думаю, принцип понятен. Узел нужен не для того, чтобы обвязать молоток веревкой, а для того, чтобы «заклинить» его между зубцами. Таким образом, Пети пользуется формой молотка или лестницы, чтобы решить конкретную задачу. Он не борется с формой, а учитывает ее. Препятствие – это всегда и точка опоры. Вот в чем секрет.

Что же касается веса лестницы или молотка, то Филипп использует его для стабилизации, подобно свинцовому стержню на отвесе или грузу, висящему на конце маятника. В каждом случае канатоходец находит решение в самой проблеме. На канате он удерживает равновесие при помощи балансира весом не меньше 25 кг: новичку он показался бы помехой, но для Филиппа это