Тувалу – одна из самых жалких островных стран. Раньше это место называлось островами Эллис, и до Второй мировой ими правила Великобритания. Как ни странно, эту войну старые местные жители считают лучшими днями своей жизни, потому что американцы попали сюда до японцев и превратили остров в главный военный арсенал и порт военных кораблей США к 1944 году. Жители островов получили много чего: компенсацию за то, что их землю забрали под порт, взлетные полосы, радиовышку, четыре-пять лет доходов, сигарет, шоколада, мыла, консервированной еды и керосина и, наконец, денег.

Будущее выглядит мрачным. Тувалу – первая страна, которая исчезнет под волнами поднимающегося океана (Мальдивы, которые находятся ниже, достаточно богаты, чтобы построить защитную стену). Это четвертое государство с конца по размеру, оно располагается на 26 квадратных километров на трех островах и шести атоллах, восемь из которых необитаемы – отсюда и их название, означающее «Восемь стоящих вместе» на тувалийском. Каждый из островов поднимается над уровнем моря всего на метр-полтора, а маленький холмик на острове Ниулакита (к которому ведет шесть ступеней) – самая высокая точка в стране, 4,5 метра над уровнем моря. Считается, что если глобальное потепление продолжится, то 10 000 человек, населяющих Тувалу, не смогут там жить через 40 лет и острова окончательно исчезнут через 100 лет.

Тувалу может не продержаться даже сорока лет из-за своего положения и топографии. Там нет никаких природных барьеров, и потому все королевские приливы вредят островам, проходя через всю территорию (королевский прилив – это самый высокий прилив в Тихом океане, который появляется, когда и луна, и солнце находятся очень близко к Земле и совмещены по перигею и перигелию).

Страх наводнения довлеет над жителями, и над ними постоянно занесен водяной меч. Они спросили меня: «Как нам жить? Куда идти? Кто нас пустит?» Точно не Австралия, она уже отказала. Не Япония – она желает сохранить чистоту населения. Не Индонезия – там и так много народу. Заместитель премьер-министра Тувалу спросил: «Может, нам превратиться в рыб и жить под водой?»

Подумайте об этом с их точки зрения – они верят, что мы, да, мы, неумолимо затопляем их страну и медленно топим их детей бензином в машинах, расточительным использованием энергии и нежеланием следить за этим. Как сказал их премьер-министр ООН в 2003 году: «Нет для нас разницы между медленным терроризмом и привычным вам». В заключение бессмысленной конференции по изменению климата спикер Тувалу пожаловался на то, что ему «предложили тридцать сребреников в обмен на предательство наших детей и нашего будущего».

Тувалу слишком бедная страна, чтобы помочь себе самостоятельно. У нее нет природных ресурсов, маленький доход, недостаточно питьевой воды, вне зависимости от того, сколько дождевой воды можно хранить в баках и собирать с крыш, так что и с сельским хозяйством у них проблемы. Соленая вода залилась в ямы, которые местные в течение долгих лет рыли в песке и заполняли компостом, чтобы выращивать в них пулаку, тропическое растение со съедобными клубнями, составляющее основу их рациона. Все, что оставили после себя 10 000 этнических полинезийцев, – это несколько костлявых куриц, клюющих что-то на пустынной однополосной дороге, пару свиней в полуразрушенном загоне с жестяной крышей, иногда – свидетельства бывшего рыболовного величия и заросшие цветами захоронения на задних дворах. Там они закапывали своих предков, которых очень уважали, но больше не поклонялись их духам после пришествия христианства.

Единственный доход Тувалу – это те деньги, которые присылают члены семей, работающие за границей, какая-то международная помощь и деньги с продаж марок и коммерческих лицензий на рыбалку. Это все привлекает ежегодно не более тысячи туристов – на плоской, пустой земле нет ни ягнят, ни коров, ни газировок, ни косметических кабинетов, ни театров, ни телефонов, ни даже нормального Интернета.

Учитывая, что я могу вынести именно столько грусти и спокойствия, через три дня на Фунафути я захотел заняться дайвингом, но в государстве нет магазинов для дайверов – и не без причины, как я понял слишком поздно. Я таскался туда-сюда по главной и единственной дороге к центру главного острова в поисках пришвартованных лодок и наконец нашел 19-летнего парня, который за сто долларов согласился дать мне лодку напрокат, а с ней – и оборудование для дайвинга. Я вернулся в «Ваиаку Лаги», единственный отель в стране, и набрел на группу впечатленных туристов: два новозеландца, австралиец, итальянец и тихая, глухая японка по имени Мидори, которая была олимпийским игроком в бадминтон. С помощью переводчика с языка глухонемых она объяснила, что, хоть никогда и не занималась дайвингом, очень хотела попробовать, потому что в тихом мире под волнами она впервые в жизни станет наравне с нами.

Но этому не суждено было сбыться.

Следующее утро было ярким и безоблачным, и нанятый мной мальчик за 40 минут довел нас до плоского мелкого рифа, покрытого 4,5 метра воды, который потом обрывался в глубину. Мы упали в воду спиной вперед, но неопытная Мидори прыгнула и упала на острые кораллы. Она сильно поранила ногу, из раны текла кровь. Мы собрались вокруг нее и подняли в катер, где австралиец держал ее, пока я зажимал рану платком, чтобы остановить кровотечение.

Когда мы убедились, что кровотечение прекратилось и что она не находится в шоковом состоянии, мы вдохнули и вернулись в воду. Пробыв там всего несколько секунд, мы увидели огромного тупоносого монстра с маленькими вертикальными полосками по бокам – ужасная тигровая акула, прожорливый хищник с сильными челюстями, острыми зубами и отличным обонянием, которое привело ее на запах крови Мидори.

Я замер, когда монстр проплыл мимо меня, направляясь к корме лодки, где лежала Мидори. Тигровая акула – одна из трех акул-людоедов, но в отличие от большой белой акулы, которая часто откусывает кусок ноги или руки, а потом бросает это дело, тигровая наслаждается добычей целиком. Обычно тигровые акулы живут глубже, но порой приходят и на мелкие рифы.

Я задержал дыхание на максимально долгий срок, позволил себе медленно подняться на поверхность, не сделав ни единого движения, чтобы не привлекать внимания, перевернулся на спину и бросился в лодку. Итальянец сказал, что акула порыскала вокруг, словно ища чего-то, но, не найдя, отправилась обратно в глубины.

Когда мы все вернулись в лодку, я начал бранить капитана, который к тому моменту уже немного наклюкался, за то, что привел нас к акулам. Он стянул футболку и показал темно-фиолетовый рваный шрам, который не до конца еще зажил, красовавшийся у него на груди (размером с салфетку). Он сказал, что несколько месяцев назад тигровая акула хватанула его на этом самом месте. Он посмотрел на нас без особого сочувствия и бросил: «Ну и что? Вы же все в порядке».

На следующий день произошло только одно неприятное событие. Плод хлебного дерева весом в три грейпфрута упал на меня с дерева и дал мне по башке, пока я исследовал руины древних цивилизаций на острове Нан-Мадол в Микронезии. К счастью, как мои друзья часто мне говорят, у меня вполне крепкая голова, так что, чтобы меня свалить, требуется кое-что побольше, чем плод хлебного дерева (но кокосовый орех, упавший с тридцати метров, думаю, сработал бы, так что впоследствии я часто посматривал вверх).