Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ра приготовила несколько блюд. Думаю, это вкусно.
Она опустилась на диван, напротив. Некоторое время смотрела на него, потом усмехнулась, отложила шарф, который так и держала в руках и окинула взглядом стоящие блюда:
— Она постаралась на славу!
— Ты можешь сказать ей об этом потом.
— Что положить тебе? — спросила Карина. — Что ты любишь?
Он покачал головой:
— Я не ем.
— Не ешь? — ошеломленно переспросила она. — Никак? Ничего? Но я ведь видела, как ты пил коньяк, значит…
— Что положить тебе? — предложил он. — Выбирай, я поухаживаю.
— Я видела, как ты пил. И не раз! — с нажимом повторила она, сложив на груди руки.
— Алкоголь помогает согреть тело. Когда я выпиваю достаточно, мне тепло.
Она смотрела на него молча, сверля взглядом, будто сомневалась.
— Так что тебе положить? — повторил он.
— Что угодно…
Вздохнув, он наугад наполнил её тарелку. Карина поковыряла вилкой, вздохнула, положила первый кусок в рот, промычала с удовольствием:
— Ммм! — и принялась за еду.
Наконец, оторвавшись, спросила:
— Скажи, как прошел твой день? — она отставила тарелку и развела руками. — Не представляю, как разговаривать с тобой, о чем вообще говорят с такими, как ты? Что вы делаете, что любите? О чем можно спрашивать?
Он пожал плечами:
— Ты разберешься со временем, главное не волнуйся об этом. Для начала, давай расскажу, как провел день. Сегодня были свои трудности. Кроме того, невольно я закончил два заказа…
— Невольно? Как это?
— Заказчики умерли и технически контракты закрыты, хоть я считаю, что можно было бы сделать кое-что еще…
— Так сделай.
— Карина… — он поднял голову и она застыла с вилкой в руке. — Я ведь говорил — это запрещено уставом, действовать без заказа.
— Ах да, — она покрутила в руке вилку, размышляя. — Тебе ничего нельзя делать, если люди не просят.
— Заказы закрыты, нужно забрать оплату и оставить эти дела.
— Как же ты заберешь оплату у мертвецов? — снова заинтересовалась она.
— Оплата была оставлена заранее, нужно только забрать её теперь.
— А, тебе переводят деньги на какой-то счет?
— Иногда. Но эти заказчики были моими… знакомыми и они платили не деньгами.
— А чем?
— Инфарит оставил свои зелья, травы и алмаз. Это особый алмаз, он отполирован так, что через него видно истинную суть вещей. Говорят, алмазу не одна тысяча лет и изготовлен он великими мудрецами прошлого.
— Ого! А второй? Чем заплатил второй?
— Вторая. Это моя бывшая любовница, я как-то говорил про неё. Оставила мне воспоминания. Они заключены в фотографиях, старые фото из тех времен, когда их печатали ещё на жестких карточках. Тогда они казались чудом. А сейчас они выцвели и постарели, но для меня все еще интересны. Я говорил ей, что хотел бы получить эти карточки. И вот, умирая, она оставила их в оплату.
— Старые фото? — Карина снова опустила вилку. — То есть, бесценный алмаз и старые фото? Я не понимаю, как ты оцениваешь свои услуги?
— Как пожелаю. Я решаю сам какую оплату взять. Однажды я взял в оплату фантик от конфеты.
— Так не разбогатеть!
— Верно. Но оплата заказов не источник дохода, а служение.
Она снова подняла голову:
— То есть у тебя есть еще какая-то работа? Может быть ты работаешь журналистом, как Бэтмен? А когда случается беда, срываешь свой пиджак под которым костюм с эмблемой на груди?
— Все не так. Мне нет необходимости работать. И я не заставлю тебя дальше расспрашивать! Тебе интересно, откуда я беру деньги. Все просто. Платина, золото, другое. Я могу получить столько, сколько мне надо, в любой момент. Это просто, если видишь сквозь предметы.
Неожиданно она нахмурилась:
— То есть ты видишь вещи насквозь? Смотришь сквозь стены?
Он качнул плечом:
— Не совсем так.
— Хм!
Она съела еще пару ложек прежде, чем продолжить:
— И как часто ты делаешь это? Смотришь по сторонам сквозь стены? А смотришь, что у женщин под платьем?
Он тихонечко усмехнулся:
— Вовсе нет. Я не вижу того, что под платьем. Я чувствую потоки энергии. Это не зрение, это ощущение. Как бы объяснить… как ты ощущаешь тепло, или холод. Понимаешь?
На некоторое время этого хватило. Карина задумчиво подхватив бокал, крутила его, глядя в окно. Проследив за её взглядом, Семен сказал:
— Снова идет снег…
— А она, эта женщина, которая была твоей бывшей любовницей, она была дорога тебе?
Какой плохой вопрос и как люди любят его! Вслух же Семен сказал:
— Мне дороги воспоминания о себе самом. Мгновения, запечатанные в кусочках картона.
— А она? — с упорством продолжила Карина. — Эта женщина, она дорога тебе? Она тоже могла смотреть тебе в глаза?
— Она научилась со временем, — помолчав ответил Семен. — Но это не доставляло ей радости, лишь причиняло боль. Не очень сильную, но все же ей было больно. Кроме тебя никто и никогда не мог смотреть мне в глаза. Понимаешь?
Она снова отложила вилку.
— Правда? Как много они все потеряли! Ты удивительно красив. Я никогда не видела никого красивее тебя. Все черты лица совершенны, это невероятно. Твои глаза, лицо… Настолько совершенным быть невозможно. Ты хотя бы понимаешь, как ты красив?!
Он усмехнулся:
— Никто кроме тебя не видит обычно. Люди бояться, а когда человек испуган, он ничего не замечает кроме страха. Кроме того, смотреть на меня причиняет боль. Нет, никто не замечал что я красив. Никто. Но с тобой… это возможно.
Карина подалась вперед, облизнула губы и спросила:
— Скажи! А она, твоя бывшая любовница, нашла способ сделать так, чтобы ты мог сам звонить ей, целовать её без её приглашений?
Он медленно кивнул:
— Со временем. Да. Но тогда еще не было телефонов. Я писал ей. На почтовых карточках. Впрочем, это не важно.
— Верно, не важно на чем ты писал ей! Забудь про неё, ладно? — глаза Карины сверкнули и он усмехнулся:
— Я забыл, хорошо.
Карина улыбнулась снова:
— Знаешь… А я, кажется, догадалась, как, — пробормотала она, наклонилась вперед и перебирая руками по краю стола, обошла его и оказалась напротив. Села так, что ее лицо оказалось совсем рядом, улыбнулась хитро:
— Ты взял это право в оплату, да? Позволение целовать её, навещать её, хотеть её?!
Он ничего не сказал в ответ и она положила руку ему на плечо:
— И отвечать запрещено? Ну не отвечай, я уже знаю, я догадалась. Как просто! Как же просто!
Её губы подрагивали в усмешке.
— У тебя глаза лучатся радостью, будто ты открыла что-то прекрасное, Карина…
— А ты безумно хочешь меня поцеловать, но пока я не попрошу не можешь