со скользкой темы, спросил первое, возможно глупое, но, как мне показалось, более нейтральное по смыслу, что в голову пришло:

— А Марна, значит, хозяйка здесь? Дед вот написал…

— Марна-то? Да, хозяйка тут, переняла это хлопотное дело у отца, — перебив меня, подхватил гном, видно, хоть и показывавший, что ему пофиг, но нечто неловкое, в глубине души все ж ощущающий, — тот, уж как лет пять от дел отошел. Но Хом мужик отличный — правильный. Всегда в курсе всего, да и приходит всегда вовремя.

— Это когда, вовремя? — заинтересовался я.

Хорошее ж больно качество для человека, я с носителем сего познакомился бы с удовольствием.

— Да вот, щас и придет, — меланхолично пояснил эльф, кивнув на бутыль с самогоном, при этом, так и не оторвав взгляда от объемной задницы Марны, которая терла освободившийся стол. — Я так, вообще удивлен, что он еще не тут — долго нынче добирается что-то.

— Дык утро раннее на дворе… — протянул гном, — невдомек человеку.

А я меж тем покосился на бутыль, в которой, считай, на посошок самогона того оставалось, и подумал, что принимать с таким гостей — себя неуважать надо. О чем и поведал своим сотрапез… уже чисто — собутыльникам. Поскольку остатки плотной трапезы какая-то незнакомая девица унесла, оставив на столе только то, что подходило под закусь.

— А это не проблема, такого добра у Марны в загагах хватает, — ответил мне эльф, наконец-таки, оборачиваясь к столу, — да и утро уже давно не раннее…

Стоило ему этот момент обозначить, как тут, словно по команде, они и пришли. И ожидаемый Хом, и с ним еще один немолодой мужик серьезного вида. Как я понял чуть позже, местный староста.

Первый головой чуть потолочные балки не цеплял, чего, в общем-то, можно было ожидать, если учесть, что данный дяденька — батюшка Марны, а второй еле-еле доставал ему до подмышки. Но при этом оба оказались дородны и бородаты, что, как я стал подозревать, в этом мире является обязательными атрибутами мало-мальски высокого положения в местном обществе.

Их представили мне. Меня им. Девчонка, которая заменила на побегушках Марну в зале, притащила еще одну, уже полную полторашку самогона, обновила тарелки с огурцами и луком, добавив к ним маринованных грибков, и… понеслось!

При знакомстве с уважаемыми людьми отказаться от выпивки я не смог. Потом выпивали за мои какие-то дальнейшие успехи… за какие, я не усек, но отбрыкиваться тоже было неучтиво. А там уж сивушка как вода питься пошла и грибочки, считай, сами в рот запрыгивать начали.

Через какое-то время… кто его знает, какое?… завет деда, на счет много не пить, во мне стал вызывать лишь раздражение своей неуместностью:

«Да, в конце-то концов, какой я ему мальчик?! Деду в смысле… Мне двадцать шестой год давно пошел — это ж не шутки! И значит, уж сам как-нибудь решу, когда, с кем и сколько потреблять мне спиртного! Вот, я, к примеру, с достойными людьми сейчас сижу и как я их не уважу?! И гнома, и эльфа, и Хома с Кером. Марну надо не забыть поуважать… хотя, нет… Марну я буду превозносить — каковы стати… и все натурпродукт, недаром с них так Дулю заводит!», — думалось мне, как-то само уж собой.

Вскоре мужики за столом затянули какую-то песню. Я вместе с ними, типа подпевая, тоже немного поныл. Но быстро понял, что эта нудная муть, о каком-то парнише, просравшем невесту приятелю, мне как-то не заходит.

Короче, проблемы героя оной песни отклика в душе моей не нашли, и от заунывного мотива меня начало клонить в сон. И недолго думая я врубил на телефоне нечто более бодренькое.

Только вот армян уже не поняли здесь. Правда, на финских парнях народ блаженно подвис, похоже услышав в их горько-сладкой теме нечто родненькое. Но финская же дева — снова не зашла, поскольку не тоненьким голосочком, как здесь принято, пела, а полной глоткой нечто оперное выдавала… впрочем, может, это роковый аккопонемент всему виной. Тяжеловато это для местных, да-а…

Но именно эта, не вполне удачная попытка растрясти толпу, помогло моим собутыльникам осознать, что сидеть под собственное нытье негоже, и для лучшего веселья следует все-таки профессионалов звать.

Так что вскоре в зале нарисовались парнишки, возрастом лет по пятнадцать. Один вроде с балалайкой… или мандолиной — хрен знает, как эту пузатую штуковину обозвать. Второй с такой же, похожей инструментиной, но со смычком в комплекте. Третий с дуделкой какой-то. А четвертый, то ли с трещотками, то ли с кастаньетами… тут по мелкости эту фигню разглядеть мне уже как-то не сумелось. Да и надо ли оно мне?…

Ну, парни и вжарили! Э-эх!

И ведь как хорошо-то у них пошло — не хуже клубняка на текилу, на самогон-то местный легло!

Какой-то еще народ подтянулся — взъерошенные мужички лихо, прям камаринского принялись выдавать, и девицы в цветастых юбках с притопом закружились!

Мне это напомнило сцены из фильмов о дореволюционных гулянках дворян. Так что похоже, по такой обстановке можно было ожидать и цыганей… но их тут, то ли не было, то ли они без медведя пришли, то ли я уже в общей круговерти их ай-ла-лэя просто не услышал…

Сам-то я давно на танцпол не выхожу, предпочтя этой сомнительной радости разглядывание женских жарких изгибающихся тел со стороны. Но тут, то ли повальная простота средневековых нравов захватила, то ли общий залихватский настрой… то ли я был пьян в этот раз уже непомерно, но сегодня меня накрыло так, что я тоже выполз из-за стола и поперся к буйствующему народу в центр зала.

И, подпав под всеобщий вайб, попытался и я изобразить что-то вприсядку. Хо-па, хо-па… ох ты ж бля…!

Но рядом вдруг нарисовалась Марна и пошла вокруг меня павой круги нарезать. Понятно, тут у меня на все руки-ноги контроля не хватило, и чтоб не завалиться, я отдал предпочтение глазам.

Росту в хозяйке нашей было немало и внимание мое, пометавшись меж улыбчивым лицом и тем, что пониже, все ж остановилось на втором.

Тут, думаю, примешалась еще и практическая сторона дела. Поскольку, уперев подбородок в шею, голову всяко легче было держать. Да и глазам нырять в ложбинку меж грудей сейчас всего остального выходило проще.

Я дал себе волю и проваливался, проваливался… проваливался туда, где даже взгляду становилось жарко…

Глава 10

Наружу вынырнул оттого, что мне довольно тяжко дышалось. Впрочем, осознав себя, понял, что дискомфорта, кроме как