Невревы расхохотались над «остроумной» шуткой девочки, а Ирина от досады прикусила губу.

Оркестр заиграл какой-то блюз, и к микрофону подошел тамада. Он предложил тост за первый день Нового года:

— Друзья, вот мы с вами празднуем, веселимся, пьем шампанское и закусываем, а тем временем Новый год уже целые сутки полноправно идет по вселенной.

Он еще долго говорил в таком духе, изрядно утомив гостей штампованными фразами, пока наконец не завершил свою витиеватую речь. Ирина скучала, но старалась не показывать виду. После второго тоста включили верхний свет, тамада вновь подошел к микрофону и после интригующей паузы объявил конкурс среди юных красавиц под названием «Мисс Очарование»:

— Девушки в возрасте от четырнадцати до восемнадцати продефилируют вокруг елки, а затем каждая из участниц исполнит пару куплетов из любой песни. Оркестр, я думаю, поможет им в этом. От зала требуются внимание, поддержка и оценки по пятибалльной системе, которые вы проставите на бумажках. Итак, приглашаем участниц! Не стесняйтесь, девочки, здесь все свои! Прошу! Ну что же вы? Смелее, смелее! Пожалуйста!

— Аленка! Это твой шанс! — с жаром выдохнула Эльвира. — Давай к елке, не бойся! В этой кофточке ты всех затмишь!

— А что я исполню? — округлила глаза Алена. — У меня не получится. Еще облома не хватало!

— Может, «Часики»? — неуверенно предложила Ирина, не разделяющая Эльвириного энтузиазма.

— Это где «девочкой своею ты меня назови»? — хохотнул Неврев.

— А что тут смешного? — урезонила его Эльвира. — В самый раз песенка: и мелодия, и текст простенькие, но за душу берут.

— Не знаю, — произнесла Алена, устремив взгляд к елке, где уже собирались участницы конкурса.

— Иди, иди! — подтолкнула ее в спину Эльвира. — Будешь смотреть на меня, поняла? Я подскажу слова, если что.

Алена встала и медленно, оглядываясь на мать, пошла к елке. Всего набралось одиннадцать участниц. Тамада махнул рукой, заиграла музыка, и девушки, подбоченясь правой рукой, стараясь подражать настоящим моделям, двинулись неплотной шеренгой вокруг елки. Ирина с замиранием сердца следила за дочерью. Ей казалось, что Алена, самая юная и хрупкая, проигрывает своим соперницам из-за детской угловатости и излишнего смущения. Ее личико с застывшей улыбкой напряглось, неестественно раскраснелось. Она растерянным взглядом искала в зале свою «группу поддержки», из-за чего один раз даже слегка споткнулась. Музыка умолкла, начались индивидуальные выступления. Алене достался пятый номер. Вот она подошла к микрофону, что-то шепнула наклонившемуся к ней тамаде и стала ждать, когда оркестр сделает вступление. У Ирины пересохло в горле и противно ныло под ложечкой. Оркестр нестройно проиграл вступление. Алена не сразу попала в нужный ритм, но постепенно справилась с волнением и разошлась так, что на последнем куплете ей подпевал весь зал. Под громовые аплодисменты она вернулась на свое место. Эльвира даже прослезилась, а Ирина только теперь перевела дыхание.

— Ну, Аленка, ты суперстар! — похвалил Неврев и, чтобы снять напряжение, потянулся к бутылке с коньяком.

— А я что говорила? — победоносно воскликнула Эльвира.

— Не сглазить бы, — вздохнула Ирина и суеверно поплевала через левое плечо.

Невревы последовали ее примеру, для пущей верности постучав еще по деревянной столешнице. Через час голоса были подсчитаны, и тамада вновь пригласил участниц на открытую площадку у елки. «Мисс Очарованием» объявили Алену. Остальные получали поощрительные призы. Награждал конкурсанток сам директор. Каждой девушке он вручил по коробке конфет, а Алене досталась диадема со стразами. Дубец церемонно склонился к ее руке, поцеловал, а затем вместе с залом долго аплодировал. В душе Ирины шевельнулось нечто похожее на подозрение, но она тут же отмела его, не поверив, по обыкновению, в человеческую непорядочность. Вскоре комментарий подруги вывел ее из прекраснодушного настроения:

— Дальнобойными орудиями ведет артподготовку наш директор, — шепнула Эльвира, — кажется, капитально ты его зацепила.

— Отстань! — рассердилась Ирина. — Аленка честно заработала первый приз. Весь зал ей подпевал.

— Ладно, чего ты взвилась? Одно другому не помеха. Перестань ломаться, когда в руки такая рыбина сама плывет.

Ирина, плотно сжав губы, поднялась из-за стола и пошла на выход.

В номере она переоделась, смыла макияж и легла с книгой в кровать. Но не успела прочитать и страницы, как прибежала Алена.

— Мам, ты чего тут? Сейчас концерт будет. Говорят, «Блестящие» приехали. Пойдем? Ну, мама!

— Я не пойду. Голова разболелась. А ты иди с Наташей.

— А правда, диадема клевая? Юлька в осадок выпадет, когда увидит.

— Алена, я давно хотела поговорить с тобой на эту тему…

— Какую? Ой, мама, мне некогда, на концерт опоздаю! Потом поговорим, ладно?

Она умчалась, даже дверь плотно не прикрыла. Ирине не хотелось вставать, чтобы закрыться на ключ, о чем она вскоре пожалела. Минут через пять после ухода Алены в дверь постучали. Ирина подумала, что пришла Эльвира, и крикнула:

— Входи!

В дверях показался Истомин с коробкой конфет и бутылкой коньяка в руках. Он широко улыбнулся, кашлянул и бархатным баритоном спросил:

— Можно войти?

Ирина резко поднялась с подушки, села, свесив ноги с кровати, машинально поправила волосы:

— А собственно, по какому поводу?

Истомин прошел в комнату, поставил принесенное на стол, сел на стул и снова улыбнулся:

— А вы кокетка, Ирочка. Так поступают лишь очень умные женщины. Заинтригуют, очаруют и упорхнут, как Золушки с бала, оставив принца и прочих воздыхателей страдать в одиночестве.

— А принц, надо полагать, это вы?

— Разве не похож? Жаль, что вы не знали меня в молодые годы. Много потеряли. Впрочем, как и я. Глядя на вашу юную дочь, можно представить вас невинной девочкой, робкой и одновременно безумно сексапильной.

— Я тоже сожалею, — жестко произнесла Ирина, — но по другому поводу.

— Да? Интересно…

— Сожалею, что здесь нет лестницы, и я не могу спустить вас с нее.

— Ах, вот как! — озадаченно протянул Истомин. — Не ожидал.

— Убирайтесь отсюда!

— Ирина, но…

Ирина встала с кровати, подошла к двери, распахнула ее и сурово приказала:

— Сейчас же уходите или я вытолкаю вас!

Истомин побагровел, схватил коньяк и, не глядя на Ирину, вышел из комнаты. Ирина сделала шаг в коридор, крикнула:

— Вы конфеты… — и прикусила губу, увидев идущего навстречу Истомину Дубца.

Она скользнула обратно в комнату, захлопнула дверь, прижалась к ней спиной и замерла. Глухо прозвучали удаляющиеся шаги директора. Что он подумал? Господи, надо же так влипнуть! Хотя какое ей дело, что подумал директор? Кто он ей? Случайный благодетель, которого она ни о чем не просила. Ну и пусть идет своей дорогой — она никому ничего не должна.