не слышал, и ее сердце екнуло от страшной мысли:

«Неужели я опоздала?!» — Тут она приложила пальцы к его шейной артерии и, почувствовав пульсацию, облегченно подумала: «Слава Богу! Жив!» — И уже вслух приказала:

— Отнесите его в комнату, да осторожнее!

Тревога и дурное настроение так прочно засели в Кошечкином сердце, что их не удавалось извлечь оттуда решительно никакими способами. Ничто не давало успокоение и освобождения от гнетущей пустоты и подозрений. Кошечка мерила шагами двор вдоль и поперек, чем сильно удивляла охранников, которые ранее не замечали за ней такой привычки. Потом она вошла в дом и начала медленно обходить комнату за комнатой, изнывая от вынужденного безделья и последствий душевной бури.

В гостиной девушка неожиданно столкнулась с Цыпочкой, протиравшей хрусталь на полках. Ненависть и ревность вспыхнули в душе девушки с первоначальной силой.

«Вот та шлюха, которая переспала со всей деревней, потом окрутила моего отца и, наконец, добралась и до Святоши. Профессионалка-обольстительница! Паршивая похотливая дрянь!» — подумала Кошечка, опять краснея от злости.

Цыпочка почувствовала, что хозяйка к ней отнюдь не расположена, и попыталась убраться восвояси, но Кошечка встала так, что путь для отступления был отрезан.

— Я ведь предупреждала тебя, чтобы ты не попадалась мне на глаза. Твоя рожа вызывает у меня крайнее отвращение! — Кошечка была готова вцепиться в смуглое лицо Цыпочки своими острыми ноготками.

Цыпочка отпрянула, жалобно хлопая крашенными ресницами:

— Но, леди! Чем я заслужила такое отношение? Если вы так жалеете о цветке, то я вовсе не знала, что он вам так дорог и так расстроит вас. Я думала, их так много на клумбе, и вы просто не заметите… Я очень извиняюсь… прошу прощения… Только скажите, я готова заплатить за него…назовите сумму…

— Речь совсем не о деньгах!

Цыпочка не знала, куда деваться от жгучего гневного взгляда Кошечки.

— Лучше скажи, как ты попала в этот дом? Кто сюда тебя позвал?

— Старый Лео сказал, что я ему нравлюсь. — Цыпочка потихоньку отступила в глубину комнаты. — И предложил стать его служанкой. Он даже сказал, что я могу вскоре стать его законной женой…

— Женой? Да сначала я прострелю твою похотливую рожу! — Кошечка схватила со стенки пистолет и взвела курок.

— Но… я ведь свободная женщина, вы не имеете права! Вас будут судить и накажут за убийство! — Цыпочка стучала зубами от страха.

— И кто это здесь будет меня судить и наказывать? — Кошечка медленно навела пистолет на прижавшуюся к стенке Цыпочку. — Вся эта планета принадлежит мне и отцу. Все решат, что ты просто протирала оружие и неудачно нажала на курок.

— Мамочки! — прошептала Цыпочка, сползая на пол и сжимаясь в комок. — Ради Бога, скажите, в чем я виновата?

— Лучше расскажи напоследок, как ты успела наставить рога моему отцу с одним из рабов. Он, конечно же молод и привлекателен внешне, а ты не привыкла упускать красивых мужчин!

— Что вы! Я даже не знаю, о чем вы говорите! После того как я пришла в этот дом, у меня никого не было, кроме вашего отца! И это чистейшая правда!

— Но чем же тогда объяснить наличие у тебя этого цветка? Получается, что Святоша сорвал его для тебя просто так? Но просто так такие презенты женщинам не делают, и совершенно очевидно, что это знак внимания. Даже если пока ничего не было, то в самом скором времени должно было произойти. Одним словом, не успел Лео отбыть с Джорджии, как ты уже подобрала себе нового поклонника на время его отсутствия. Вот какова будет новая жена моего отца! — Кошечка все еще держала палец на курке.

— Леди! Пожалуйста! Выслушайте меня! — Цыпочка залилась слезами и просительно сложила ладони. — Ведь я просто перепугалась вашего гнева тогда, в саду, и соврала, что он подарил мне цветок. Я просто сказала то, что первое пришло мне в голову, чтобы наскоро оправдаться. Я сразу-то и не сообразила, что вы подумаете обо мне, что я… Конечно, я сама его сорвала. Это было еще утром. Я просто хотела, чтобы Лео помнил меня и не забыл на лечении, ведь на Лее так много красивых женщин… Он до сих пор часто вспоминает вашу мать, ведь он так любил ее… Иногда часами просиживал здесь, глядя на ее портрет. А я ведь совсем не похожа на леди Агнесс: она была русая, а я смуглая и у меня темные волосы… Я просто хотела, чтобы хоть этот цветок делал меня немножко похожей на нее, а потом просто забыла его убрать…

Кошечка опустила пистолет и подошла к столу. Тут, на северной стене меж более мелкими картинами и фотографиями, в массивной золоченой раме висел портрет мамы, написанный в стиле ретро маслом на настоящем холсте (помнится, отец рассказывал, что на Джорджии как-то был проездом настоящий художник). Мама улыбалась, в ее солнечные, светлые, как и у Кошечки, волосы была вплетена кокетливая, с чуть фиолетовыми краями, петунья.

Цыпочка, воспользовавшись тем, что дорога была временно свободна, опрометью выскочила из гостиной и побежала по коридору прочь. Каблуки ее стучали быстро-быстро, как автоматная очередь.

— Беги, беги быстрее, врушка. Ах, если бы ты только знала, чего ты наделала своей ложью. Вернее, чего я натворила, поверив тебе, — сама себе сказала Кошечка, кладя пистолет на стол.

Ей в эту минуту показалось, что она проваливается в глубокую ледяную яму с настолько гладкими краями, что даже не за что уцепиться. Она опять со всей мысленной отчетливостью представила помятый, раздавленный цветок на ладони и ничего не понимающие, наивно-невинные и поэтому показавшиеся ей тогда наглыми и бесстыдными чисто-голубые Святошины глаза.

«Ведь он ничего такого не делал и, разумеется, совсем ничего не понимал. Он не был ни в чем виноват! — думала Кошечка, и эти мысли были тягучие и горячие как смола. Они прилипали к душе и нестерпимо жгли. — Он не был виновен ни в чем из того, за что я его сгоряча так жестоко наказала. Мои туманные упреки свалились на него как гром среди ясного неба. Потом его нещадно истязали, требуя признания, а ему просто не в чем было каяться передо мной… Получается, что я обрекла его на унизительные страдания совершенно беспочвенно, даже не потрудившись дать хоть какие-то объяснения. Что же теперь делать? Лучше бы он действительно водился с этой дрянью! Тогда бы я могла хоть в чем-то его упрекнуть».

Святоша по-прежнему пребывал в бесчувственном состоянии. Болезнь рудника, подхваченная им в ядовитом забое и совсем практически прекратившаяся, когда он