– Ладно, – наконец проговорила Киннамон и жестом предложила братьям подниматься. – Пойдемте покончим с этим.

Сэм и Дин прошли за ней в гостиную и заняли прежние места, словно успели к ним привыкнуть.

– Давай сюда, – смиренно проговорила она.

Сэм снова выудил из кармана нашивку, развернул ее и протянул Киннамон так, чтобы она увидела, что нашивка хоть и потрепана по краям, но по-прежнему яркая и хорошо отражающая отношение современной молодежи к жизни.

– Ну, – заметила Киннамон, – довольно необычная штука. Откуда вы ее взяли?

– Оторвал с рюкзака в подвале с вещдоками, – ответил Сэм. – Мы заходили туда утром.

– Точно, – вставил Дин. – И шериф Томпсон был дружелюбен, как обычно.

– Не сомневаюсь. – Киннамон разглядывала нашивку, но дотронуться не пыталась. – В таком случае, полагаю, вы и новости слышали?

Братья переглянулись.

– Нет, – проговорил Сэм. – Ничего…

– Постой-ка, – перебил Дин. – Утром мы остановились у магазинчика, и я подслушал, как девчонки разговаривали о том, что кто-то еще пропал. Я пытался их расспросить, но они не захотели вдаваться в подробности, даже когда я сказал, что из ФБР. – Он раздраженно дернул уголком рта. – Кассиршу зовут Марджи. Она сказала, что ее папаша – помощник шерифа Слоун и мне нужно обратиться к нему.

Киннамон кивнула.

– Девочка под стать отцу, само радушие.

– Да уж, я заметил. И понял, что если мы его спросим, то ничего он нам не расскажет, – Дин наклонился поближе и сцепил руки между коленями. – Так кто исчез?

Киннамон несколько мгновений просто смотрела на него, потом глубоко вздохнула и ответила:

– Оуэн Майер.

Дин вздрогнул, а Сэм резко выпрямился.

– Что? Когда?

– Точно никто не знает, но утром он на работу не вышел. Помощник по административным вопросам сегодня обзванивал людей и искал кого-нибудь, чтобы тот посидел в библиотеке до обеда. Есть младший библиотекарь, но она работает неполный день, потому что еще учится. Этим утром у нее занятия в Боулинг-Грин.

– Так вот почему висела та табличка, – сообразил Сэм.

Дин нахмурил лоб.

– И вот почему он не был в офисе шерифа с дядей и тетей, помнишь?

– Ага.

– Я кое-что видела вечером, – проговорила Киннамон почти неслышно. – Не знаю точно, но, вероятно, это касается Оуэна.

Сэм и Дин уставились на нее, потом Сэм сказал:

– Дайте угадаю. Ничего хорошего.

Она кивнула.

Дин бросил взгляд на брата.

– Он…

– Наверняка не скажу, – проговорила Киннамон. – Я словно была кем-то другим. – Она сглотнула. – И всё плохо закончилось.

Сэм поморщился.

– Расскажете, что запомнили?

Киннамон с нажимом потерла лоб, будто пыталась избавиться от головной боли.

– Там было очень темно, но я знала, что нахожусь в пещере. Ползала там, ничего не видела, а потом услышала смех. Знаете, детский такой. Я позвала, но никто не ответил. А потом я упала. – У нее начали трястись руки, и она сцепила пальцы, чтобы унять дрожь. – Не буду вдаваться в жуткие подробности, но в конце концов я оказалась в окружении костей… человеческих… и таких… – Она осеклась.

– Чего? – подбодрил Сэм. Он понимал, что ей тяжело вспоминать пережитое, но им требовалось узнать. Киннамон глубоко вздохнула.

– Животных, или существ, или… чего-то. Точно не знаю. Я увидела их мельком, в последнюю секунду перед тем, как видение закончилось, но они точно… жевали… они ели…

– Хорошо, – перебил Дин. – Думаю, общую картину мы уяснили.

Сэм взглянул на Киннамон.

– А самих девочек вы видели? Или еще кого-нибудь?

– Нет, только тех созданий.

Сэм откинулся на спинку кресла и дал Киннамон время прийти в себя, а сам пока обдумывал услышанное. Что-то нечеловеческое в пещере… Демоны? Или что-то более привязанное к земле, типа тварей наподобие летучих мышей?

Киннамон с видимым усилием выпрямилась и кашлянула.

– Вы с ними разговаривали? С родителями девочек?

Глаза у нее блестели.

Сэм мотнул головой.

– Никак. Томпсон нас к ним и близко не подпустил.

– Но Оуэна там не было.

– Не-а, – отозвался Дин.

– Он, должно быть, убит горем, – заметила Киннамон. – Он души в этих девочках не чаял.

Сэм рассеяно вертел в пальцах нашивку, разглядывая морщинки.

– Вы говорите так, будто хорошо его знаете.

Киннамон откинулась на спинку кресла.

– Довольно хорошо, думаю. Я люблю читать, но я старомодна и предпочитаю брать книги в библиотеке, а не покупать их. Электронной книги у меня нет. Может, дело в экономии, а может, детская привычка. Библиотека тогда была замечательным местом, где можно было делать уроки и читать о странах, в которых ты, вероятно, никогда не побываешь. – Она постучала себя по виску. – Там мы развивали воображение. Оуэн пытался вернуть все это. Браунсдейл маленький, но он задумал столько разных программ… Говорил, что сумеет снова заинтересовать детей чтением, объяснить им, что окружающий мир не является чем-то непостижимым. – Она помолчала. – Похоже, все это пойдет коту под хвост. С просвещением в этом округе скверно, стыдно признать.

Сэм не спускал с нее глаз.

– Вы говорите так, будто решили, что Оуэн никогда не вернется.

– Или что он погиб, – добавил Дин.

Киннамон спрятала лицо в ладонях и сильно потерла его, будто пыталась прогнать какие-то чересчур личные эмоции.

– Это не я решила, – тихо проговорила она. – Что случилось то случилось. Мы ничего не можем изменить.

– А случилось?.. – Сэм не договорил.

– Не знаю. – Киннамон выглядела опустошенной. – Наверное, я могла бы выяснить, но не уверена, что хочу. Подобное… оно кончается плохо в Браунсдейле. Очень плохо. – Она помолчала. – По крайней мере, если я не буду лезть в чужие дела и не стану трогать то, что ему принадлежало, то смогу говорить себе, что он просто… уехал. В Боулинг-Грин или в Луисвилль. Решил, что этот захолустный городишко не то место, где такой человек, как он, человек с сердцем, хочет провести остаток жизни.

– Как все остальные.

Сэм посмотрел на Киннамон, и она вздрогнула. Дин откинулся назад и, так как брат больше ничего не сказал, спросил:

– А что будет, если вы это сделаете?

Киннамон не поняла вопроса.

– Сделаю что?

Дин испытующе посмотрел на нее.