Анджум расспросами, когда та приедет. Я не виновата, отвечала Анджум, работы так много, что просто не вырваться, на что мать — а она с самого начала разговаривала раздраженно — заметила: видимо, дело в другом. Что ты имеешь в виду, спросила Анджум, в каком еще другом, и мать немедля ответила: в твоей бывшей девице, наверное, ты снова сошлась с ней или тратишь жизнь на такие же инфантильные глупости. Анджум сперва онемела, она не ожидала подобного обвинения, а потом припомнила все, что мать прежде говорила о Дивье, и вдруг вспылила, накричала на мать и бросила трубку. С тех пор мать звонила два раза, якобы для того, чтобы наладить отношения, снова заходила речь о том же самом, уступить не пожелала ни одна, ни другая, и оба раза в самый разгар перебранки и взаимных упреков кто-то швырял трубку.

Кришан уже слышал о том, как Анджум рассорилась с родителями из-за Дивьи, но толком ничего не знал, Анджум не хотела об этом говорить, сколько бы ни расспрашивал ее Кришан всякий раз, когда разговор заходил об этом, и сейчас его обескуражило, как терпеливо она рассказывала ему о причине ссоры с матерью — причине, которая (Анджум это подчеркнула) ничем особо не примечательна и уж точно не удивительна. С Дивьей на тот момент они встречались почти два года, сообщила Анджум, несколько месяцев жили в одной квартире, Анджум верила, что у них все всерьез и надолго, потому и решила поставить в известность родителей. Она понимала, что они, скорее всего, встретят ее признание в штыки, особенно мать, но родители старались быть понимающими и снисходительными (насколько это вообще возможно для родителей), всегда поддерживали их с сестрой или как минимум выказывали участие к их желаниям. Анджум заключила, что рано или поздно они смирятся с этими отношениями, пусть даже нескоро, с большим трудом, пусть даже никогда и не захотят знакомиться с Дивьей, общаться с нею: впрочем, то и другое не особо заботило Анджум. Она предвидела, что мать придет в ярость, предвидела последующие долгие манипуляции (мать часто лила слезы в надежде внушить дочери чувство вины, утверждала, что отец Анджум разболелся из-за того, что она сообщила им). Анджум предвидела язвительные замечания, рассчитанные на то, чтобы ее пристыдить, предвидела ядовитые слова, которые западают в голову, да так, что не выкинешь, хотя произнесены и услышаны они были давно, но вот чего она не предвидела, к чему оказалась не готова, — что сказанное матерью так больно ее заденет. В детстве они с матерью были близки, почти неразлучны, но, когда у Анджум начался переходный возраст, в отношениях с матерью возникли трудности, и, уехав в Дели учиться в университете, Анджум сознательно отдалилась от родителей. Мать время от времени по-прежнему позволяла себе уничижительные замечания о том, как Анджум выглядит, как одевается, ругала ее за то, что, наезжая домой, та отказывается видеться с родственниками, но к тому времени, когда Анджум окончила университет и вышла на работу, мать ослабила контроль — наверное, почуяла, что отныне у нее меньше власти над дочерью и та идет своею дорогой.

Анджум полагала, что, сообщив родителям о Дивье, сумеет спокойно и с достоинством выдержать материну реакцию, какою бы та ни была, и не уступит, если мать попробует разрушить ее отношения с девушкой, но правда в том, осознала Анджум, — хотя, если вдуматься, это и так было очевидно, — что матери даже многие годы спустя удалось уязвить ее, заставить усомниться не только в своих убеждениях, но и самоощущении. Анджум, сколько могла, терпела ее жестокие речи в надежде, что рано или поздно им настанет конец, но шли месяцы, ссоры не утихали, обиды усугублялись, и наконец, не в силах больше слышать материн голос так, чтобы сердце при этом не сжималось от гнева, Анджум вынуждена была прервать общение с родителями. Они не разговаривали полтора года — уже и отношения с Дивьей несколько месяцев как закончились, но Анджум не сразу сообщила им о расставании, не хотела давать матери повод для злорадства. Узнав о произошедшем, мать старательно скрыла восторг, уговорила Анджум приехать домой на недельку, каждый день по нескольку раз готовила ей затейливые карри, всевозможные десерты — и ни разу ни словом не обмолвилась о романе дочери. Анджум понимала, что на самом деле ничего не изменилось, что мать и дальше будет делать вид, будто ее дочь гетеросексуальна, но тем не менее приняла все эти знаки примирения: после того как Анджум наладила отношения с родителями, у нее стало легче на душе и она решила не поминать старое. Со временем жизнь вошла в прежнюю колею, Анджум стала забывать о случившемся, оно казалось все более давним, все более неважным, тем более что с Дивьей они расстались не из-за родителей. И лишь сейчас Анджум осознала, что в душе ее все это время таилась обида, иначе с чего бы, стоило матери упомянуть о Дивье, Анджум разъярилась, причем так внезапно и сильно, что удивилась сама? В некотором смысле чутье не подвело мать: Анджум так долго не приезжала домой, потому что в душе ее, как ни старалась она быть разумной, тлела злоба, долгое время Анджум подавляла в себе эту злобу, но когда мать спровоцировала ее по телефону, все-таки взорвалась.

Им принесли ужин, Анджум замолчала, они с Кришаном уселись на краешек полки, поставили подносы на колени, открыли пластмассовые контейнеры, чтобы взглянуть, что внутри: оказалось, лишь несколько небольших, чуть отсыревших лепешек-чапати и желтый рыбный карри. Наклонившись вперед, чтобы не пролить карри, они принялись за еду. Двое проводников в униформе принесли ужин в купе напротив и ушли. Кришан повернулся к Анджум и негромко спросил: а ты уверена, что порвала с Дивьей не под нажимом матери, что злишься на мать не за то, какую роль она сыграла в вашем разрыве? Анджум задумалась, посмотрела на Кришана, проглотила то, что жевала, и покачала головой. Нет, ответила Анджум. Если уж на то пошло, материно возмущение лишь подтолкнуло меня продолжать отношения с Дивьей, в противном случае мы расстались бы намного раньше. Я не допущу, чтобы мать или другой член семьи влиял на мой выбор, и если мне вдруг захочется завести отношения с женщиной, я сделаю это не задумываясь. Анджум примолкла, улыбнулась Кришану и добавила, точно в шутку: я с тобой потому, что ты мне нравишься, а не потому что ты помогаешь мне удовлетворить подсознательную