— Ты стесняешься? Или боишься, что я решу,будто ты сделала это нарочно?

— Не боюсь, но не хочу, чтобы ты так думал.

— Я вовсе не думаю так, — сказал Игорь.Поднялся. — Я пойду в воду, а ты присоединяйся.

Он разделся у самой воды, побежал — и почтисразу нырнул. Я колебалась недолго. У меня и мысли не было соблазнять Игорятаким примитивным способом, я действительно забыла купальник в комнате. Но вотстесняться, да еще человека — ни за что!

Вода была теплой, волны — ласковыми, каккасание рук любимого. Я плыла вслед за Игорем, и берег удалялся, терялочертания, лишь огни фонарей вырезали «Артек» из ночи. Мы заплыли далеко забуйки, наверное, на километр от берега, я догнала Игоря, и теперь мы плылирядом, молча, не произнося ни слова. Вроде бы не соревнуясь, но в одном темпе.

Наконец он остановился, посмотрел на меня, исказал:

— Хватит.

— Устал? — с легким удивлением спросила я. Мнеказалось, что он может плыть бесконечно… а я — так вообще могу переплыть Черноеморе и выйти на берег в Турции.

— Нет, не устал. Но ночь обманчива, Алиса. Это— предельное расстояние, с которого я могу дотащить тебя до берега, если что-тослучится.

Я снова вспомнила слова Наташи про«надежность». Смотрела в его лицо, и понимала, что он не бравирует, не шутит.Действительно — каждый миг контролирует ситуацию. И готов меня спасать.

Смешной человечек. Сегодня утром, или завтраночью я возьму еще немного Силы — и смогу сделать с тобой все, что угодно. И неты будешь меня спасать, при необходимости, а я тебя — такого большого,сильного, самоуверенного, надежного… Но сейчас ты уверен в себе, в своейготовности защищать и спасать, словно малыш, идущий рядом с матерью по темнойулице, и говорящий «не бойся, мам, я с тобой…»

Пусть это в манере Светлых, но все равно —приятно…

Я медленно подплыла к Игорю. Вплотную. Обнялаи прошептала:

— Спасай.

Вода была теплой, но его тело — горячее воды.Он был наг так же, как и я. Мы целовались, временами уходя под воду, выныривая,жадно глотая воздух и снова ища губы друг друга.

— Хочу на берег, — прошептала я. И мы поплыли,временами касаясь друг друга, а временами останавливаясь, чтобы обменяться ещеодним долгим поцелуем. На губах был вкус соли и его губ, тело будто горело,кровь стучала в висках. Так и утонуть можно… от возбуждения, от нетерпения, отжелания близости.

Метрах в пяти от берега, уже на мелководье,Игорь подхватил меня на руки. Легко, будто пушинку, принес к нашей одежде,опустил. Я почувствовала спиной полотенце, над головой качнулись звезды.

— Ну, давай же… — прошептала я, раздвигаяноги. Словно развратная девчонка, словно прожженная шлюшка… и это я, ведьмамосковского Дневного Дозора, которую любит сам Завулон!

Но сейчас это меня ничуть не трогало.

Только ночь, звезды, Игорь…

Он опустился, его правая ладонь нырнула мнепод спину, сжала между лопатками, левая рука скользнула по груди, какой-то мигон смотрел мне в глаза — будто сомневаясь, колеблясь, словно не испытывая тогоже жгучего желания близости, что и я. Я невольно выгнулась навстречу его телу,ощутила бедрами его возбуждение, качнулась — и лишь тогда он вошел в меня.

Как я его хотела…

Это было ни на что не похоже. Ни на секс сЗавулоном, всегда принимавшим для этого обличье демона. С Завулоном яиспытывала дикое, болезненное удовольствие, но в нем всегда оставалось ощущениеприниженности, пусть сладкой и возбуждающей, но именно приниженности. Ни насекс с обычными людьми, будь они неопытными и полными сил юнцами, накачаннымимужиками или опытными пожилыми ловеласами. Я все перепробовала, я все это знаю,и с любым мужчиной могу провести по-своему интересный вечерок.

А здесь — другое.

Словно мы действительно стали едины, словномои желания вмиг передавались ему, а его — мне. Я чувствовала дрожь его плоти,вошедшей в мое тело, знала, что в любой момент он может кончить, но оттягиваетэтот миг, и точно так же сама балансировала на грани наслаждения, втомительно-сладком безвременьи…

Он будто знал меня многие годы и читал словнооткрытую книгу. Его руки откликались на желания моего тела, прежде чем яуспевала их почувствовать, его пальцы знали, где быть нежными, а где — грубыми,губы скользили по лицу, не останавливаясь ни на миг, движения становились всесильнее, и я взмывала вслед за ними на уносящихся в темное небо качелях,шептала что-то, не понимая своих слов…

А потом мир застыл, я застонала, вцепившись вего плечи, царапая, двигаясь вслед за ним, не желая отпускать. Наслаждение былокоротким, будто вспышка молнии, и таким же ослепительно-ярким. Но он неостанавливался — и я снова стала подниматься на сладкой волне, балансировать —и в тот миг, когда его глаза расширились, а тело напряглось до предела, кончиласнова. На этот раз по другому, наслаждение было не столь острым, но долгим,пульсирующим — словно в такт его семени, бьющей в мое тело.

Я даже стонать уже не могла. Мы лежали рядом,я — на полотенце, Игорь — на песке, касаясь друг друга, лаская — будто нашируки жили собственной жизнью, я прижималась щекой к его груди, чувствуя соленыйзапах моря и терпкий — пота, его тело вздрагивало под моей рукой. Я и сама незаметила, как стала целовать его, опускаясь все ниже и ниже, зарываясь лицом вжесткие волосы, лаская губами, языком, чувствуя вновь растущее в немвозбуждение. Игорь лежал неподвижно, лишь ладони его касались моих плеч, и этобыло правильно, сейчас так и было нужно, потому что я хотела доставитьудовольствие ему. И когда он кончил снова, и тихо застонал, не в силахсдерживаться, я ощутила такое счастье, словно ласкали меня.

Все было так, как нужно.

Все было так, как никогда еще не случалось.

Никакая, даже самая веселая оргия, неприносила мне столько удовольствия. Ни наедине с одним мужчиной, ни с двумя илитремя я не ощущала такого счастья, такого раскрепощения, такой… такой…достаточности? Да, наверное, именно достаточности. Просто никто больше не былнужен.

— Я люблю тебя, — прошептала я. — Игорь… ялюблю тебя.

Он мог сейчас ответить, что тоже меня любит —и испортил бы все, или почти все. Но он сказал лишь:

— Я знаю.

Когда Игорь привстал, и достал что-то из-подсваленной на песке одежды, я даже не сразу поверила своим глазам.

Бутылка и бокал. Хрустальный бокал. Один.