же спасая свои села от карателей. Однако такие спонтанно возникшие отряды, скорее похожие на силы местной самообороны, представляли собой лишь незначительную часть действовавших в германском тылу групп. К этой же категории примыкали и организованные районными и областными партийными организациями отряды, в которых уже наблюдалось некоторое подобие дисциплины и субординации. Все они испытывали крайнюю нехватку вооружения и боеприпасов, а также подготовленных кадров с опытом если не боевых действий, то хотя бы военной службы. О специалистах “малой”, или партизанской войны речь уже не шла, поскольку все они были уничтожены в предвоенных репрессиях, а оборудованные базы снабжения разукомплектованы и ликвидированы. Совершенно ясно, что отряды двух указанных категорий, или “местные”, как их называли офицеры спецслужб, были лишены возможности квалифицированно вести разведку, а также не представляли серьезную угрозу для оккупационных войск. И именно на их долю пришлись наибольшие боевые потери, поскольку, не владея обстановкой и не зная стратегии и тактики специальных операций, эти люди бесстрашно вступали в бой с гарнизонами противника и практически поголовно гибли, не в силах противостоять регулярным войскам. Стратегическое направление этому было задано в выступлении Председателя ГКО И. В. Сталина от 3 июля 1941 года, в котором он предписывал: “В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов, обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия"[418]. Такая установка толкала партизан на самоубийственные действия и отвлекала от главных задач, которые они могли бы выполнять в целях содействия Красной Армии, нуждавшейся в нарушении коммуникаций противника и ведении разведки. Установка же на поджог лесов вообще была на пользу только оккупантам, поскольку это наносило удар по единственному преимуществу партизан — скрытности. Совершенно ясно и то, что взрывы мостов и дорог (вероятно, имелись в виду железные, поскольку иначе это лишено всякого смысла) могут осуществлять лишь люди с хотя бы минимальной минно-взрывной подготовкой, в противном случае взрывчатка будет истрачена зря без ущерба для подрываемых объектов. В условиях отсутствия снабжения партизан боеприпасами партийные органы могли лишь издавать директивы, которые иначе как преступно безграмотными назвать нельзя. Например, директива № 2 ЦК КП (б) Белоруссии партийным и комсомольским организациям по развертыванию партизанской борьбы в тылу врага от 1 июля 1941 года в разделе “Задачи партизан” содержала следующие инструкции: “Уничтожать врагов, не давая там покоя ни днем ни ночью. Убивать их всюду, где застигнешь, убивать, чем попало, — топором, косой, ломом, вилами, ножом. Объединить несколько партизанских отрядов, нападать неожиданно на отряды противника и уничтожать. Особенно важно нападать ночью на аэродромы, жечь самолеты, перебить летчиков”[419]. Трудно подсчитать, сколько отважных патриотов бессмысленно погибло в подобных акциях, и сколько местных жителей уничтожили карательные отряды в отместку за их деятельность. Отдача же от них в основном была лишь политической и пропагандистской, тогда как для победы требовалось совершенно иное.

К счастью, существовали и другие категории партизан, действовавшие по совершенно иным инструкциям. Кроме “местных”, партизанские отряды формировались прежде всего из перешедших на положение партизан истребительных отрядов, в меньшей степени из окруженных и не сдавшихся бойцов Красной Армии, часто во главе с командирами, из бежавших пленных, из заброшенных в тыл противника разведчиков и диверсантов 4-го управления и территориальных органов НКВД, бойцов ОМСБОН, агентурно-боевых групп (АБГ) погранвойск, оперативных диверсионных пунктов РУ, в марте 1942 года преобразованных в 6-е (диверсионные) отделения разведывательных отделов штабов фронтов. Именно эти отряды, в дальнейшем вобравшие в себя местных жителей и организовавшие их, стали действительной силой партизанского движения. Однако в начальный период и они не могли претендовать на существенный вклад в борьбу с противником, поскольку хотя и исчислялись десятками, но не имели ни баз, ни иной организованной системы снабжения, зачастую были лишены радиосвязи, а их автономность по продовольствию и боеприпасам составляла 2–3 недели. В результате даже такие полупрофессиональные группы оказались достаточно уязвимыми и зачастую быстро уничтожались охранными частями противника.

Первые попытки организовать централизованное руководство партизанским движением относятся к концу 1941 года. По предложению заместителя наркома обороны Н. Н. Воронова был подготовлен проект создания Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД), подобран его личный состав, однако на данном этапе в процесс вмешался нарком внутренних дел Берия. Он сфабриковал дело по обвинению будущих работников штаба и репрессировал почти всех из них, после чего вопрос о ЦШПД на время отпал. Тем не менее, весной следующего года насущная необходимость в объединенном органе для координации действий, централизованного снабжения партизан и разработки методического руководства ими стала уже очевидной. ГКО своим постановлением от 30 мая 1942 года № 1837сс распорядился создать при Ставке Верховного Главнокомандования (ВГК) Центральный штаб партизанского движения под руководством П. К. Пономаренко. В нем имелся разведывательный (2-й) отдел, позднее преобразованный в информационно-разведывательный, а впоследствии в управление. К оперативным органам ЦШПД примыкали отдел связи с радиоузлом, отдел диверсионной техники и тактики, секретный и шифровальный отделы. Утвержденное 23 декабря 1942 года Положение о Центральном Штабе партизанского движения устанавливало следующие задачи начальника его разведывательного отдела:

“ 1) разработка конкретных планов насаждения агентурной сети и планов расстановки агентурных сил в тылу противника;

2) руководство проведением организационных мероприятий по созданию агентурного аппарата в целях разведывательной работы на временно оккупированной территории;

3) организация всех видов разведки (оперативной, тактической, боевой и агентурной) в тылу противника в интересах Красной Армии и партизанского движения;

4) непрерывное совершенствование методов конспирации, связи и руководства агентурной сетью;

5) обеспечение наиболее полной, достоверной и непрерывной разведывательной информацией о войсках, тылах, ресурсах, замыслах противника;

6) руководство работой по выявлению и разоблачению агентуры противника, засылаемой в партизанские отряды;

7) выявление разведкой новых, еще неизвестных партизанских формирований, обеспечение информацией по этому вопросу оперативного отдела Центрального Штаба;

8) содействие оперативному и политическому отделам в выполнении ими задач повсеместного развития партизанской борьбы в тылу противника;

9) наблюдение за учебным процессом центральной школы № 105 подготовки разведывательных кадров партизанского движения;

10) обеспечение руководящими разведывательными кадрами партизанских отрядов;

11) руководство и направление работы разведывательных отделов и отделений штабов партизанского движения и представителей Центрального Штаба на фронтах;

12) обеспечение материалами разведки начальников оперативного и политического отделов по вопросам, относящимся к компетенции этих отделов;

13) персональный и количественный учет руководящих разведывательных кадров партизанского движения и агентуры;

14) руководство техникой изготовления документов для оперативно-разведывательных целей;

15) руководство секретным делопроизводством отдела, обеспечение учета и