– Давай… – равнодушно кивнул Саша.

– Она, кстати, чемпионка ЦС на двести метров на спине!

– Да кого угодно, Фил… – Белов потянулся к бутылке и налилсебе еще.

– Так что – без обид, Сань?.. – подхватив тарелку сколбасой, Фил попятился к выходу.

– Подожди! А кто вольным стилем, есть? – дурачась,озабоченно наморщил лоб Космос.

– А все могут! – засмеялся Фил и заговорщицки прошипел: – Идаже комплексным…

Положив на обе ладони по блюду с нарезкой, Фил плавно выплылиз кухни.

– Леди и джентльмены – колбаса!!! – донесся из комнаты еготоржественный вопль.

Усмехнувшись ему вслед, Белов подошел к темному окну. В доменапротив свет был погашен. Он вздохнул и залпом хватил очередную стопку водки.

Космос неодобрительно покосился на друга и легонько ткнулего в плечо:

– Сань, ну что ты из себя целку строишь? Расслабься, ну…

– А я что делаю? – Саша показал ему пустую стопку и сновапотянулся к бутылке…

А в доме напротив Оля укладывалась спать, время от временираздраженно поглядывая в сторону дачи Царевых. Готовилась ко сну и её бабушка.Она подошла к окну и увидела, как на веранде дома, откуда гремела музыка, Пчеларазвивал свой успех у рослой пловчихи. Обхватив одною рукой девушку за шею, онвпился в её губы. Вторая рука парня, задрав подол короткого платьица,целеустремленно двигалась куда-то вглубь.

– Безобразие!.. – опустив глаза, гневно фыркнула бабушка…

От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее надаче веселье захватило и его. Куда-то разом улетучились все проблемы, он уже синтересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжалналегать на выпивку.

Вдруг музыка смолкла – магнитофон зажевал пленку. Пчелапринялся ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару ипротянул её Саше.

– Сань, а давай какую-нибудь нашу, а?! Вот эту: «Голубилетят над нашей…» Сейчас все будет, девчонки – танцульки, фигульки и вседела!..

Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся снадрывом наяривать:

А в синеве алели снегири,

И на решетках иней серебрился,

Ну а сегодня не увидеть мне зари,

Сегодня я в последний раз побрился!..

Пчела бросил магнитофон и поманил одну из пловчих –пухлогубую фигуристую блондинку – в коридор. Через минуту они вернулись вкомнату с зажженными бенгальскими огнями и под одобрительные крики остальныхоба полезли на стол– Девчонка, девчоночка, синие очи!.. – завопил Пчела.

– Я люблю тебя, девочка, очень!.. – грянула вся компания.

– Ты прости разговоры мне эти, я за ночь с тобой отдам всена свете!. – орал со всеми и Белов.

Пчела стянул через голову футболку, зрители внизу грянули«Девчонку» с удвоенной мощью. Глядя на него, танцующая на столе девчушка тожестащила с себя маечку, выставив на всеобщее обозрение плоский живот и маленькиеострые грудки. Рев компании стал ещё сильнее – орали так, что уши закладывало.Громче всех, не спуская глаз с энергично вращающей бедрами полуобнаженнойпловчихи, голосил Белов…

Оля, не в силах заснуть под эти дикие вопли, ворочалась в постели.В нестройном хоре, доносившемся из соседнего дома, отчетливо слышался пьяныйголос её сегодняшнего провожатого. Отчего-то именно это обстоятельствораздражало её сильнее всего. Она поднялась с постели и подошла к окну.

В освещенном окне дома напротив она увидала, как наразоренном столе увлеченно отплясывала голая по пояс девица. А позади нее,вытаращив безумные глаза и разинув в пьяном крике рот, яростно лупил по струнамгитары будущий вулканолог и предполагаемый убийца Александр-победитель.

Возмущенно тряхнув головой, Оля спустилась в кухню –напиться. Там горел свет. Тоже бодрствующая бабушка куда-то звонила:

– Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила…

– Ба, ты куда звонишь? – хлебнув холодного чаю, сонноспросила Оля.

– Олюшка, иди, ложись спать… – повернулась к ней бабушка и,понизив голос, проговорила в трубку: – Виктор Тихонович, у нас здесь такоетворится…

Юрий Ростиславович Холмогоров выключил настольную лампу ивстал из-за стола. Он удовлетворенно взглянул на солидную стопочку исписанныхлистов – работалось сегодня на редкость продуктивно – и сладко потянулся.Утомленно потирая виски, он прошел в гостиную, где на кушетке с журналами модрасположилась его молодая жена.

– Космос не звонил?

– Я бы позвала, – медленно перелистывая страницы, ответилаона.

– Где его опять носит?.. – вздохнул Юрий Ростиславович,присаживаясь к жене.

Надя едва заметно усмехнулась уголком чувственных губ.

– Через неделю Царевы возвращаются, – членкор опустил ладоньна её красивую оголенную ногу и с удовольствием погладил её. – Надо бы на дачусъездить, проверить – что там и как… Ты не хочешь прокатиться со мной всубботу?

– Не-а… – качнула головой Надя. – Лень…

Юрий Ростиславович опустил голову, сдерживая мгновенновспыхнувший гнев. К сожалению, в последнее время это удавалось делать ему всереже и реже. Фантастическая, прямо-таки патологическая лень, апатичность иаморфность его молодой жены все чаще выводила его из себя. Надю не интересовалоничего, кроме модных тряпок, новинок косметики и прочей дребедени. Вытащить еёкуда-нибудь из дома было так же трудно, как, скажем, заставить Космоса вымытьза собой посуду. Наде не было и тридцати, но порой Юрию Ростиславовичуказалось, что это ей, а не ему вот-вот стукнет полтинник.

Вздохнув, он встал с кушетки и вернулся в кабинет. Отперевящик стола, он принялся шарить в нем в поисках ключей от дачи. Ключей не было.

– Надя, ты ключи от Царевской дачи не брала? – крикнул онжене.

– Нет, – донеслось из спальни.

Юрий Ростиславович прошел туда. Надя у зеркала готовилась косну, накладывая на лицо ночной крем.

– Ты уверена?

– В чем? – равнодушно спросила жена.

– Я тебе в сотый раз повторяю – ты ключи от Царевской дачивидела? – он сдерживался из последних сил.