– Ты не сказал, куда… – резонно заключила она.

– Я и сам еще не знаю…

Софи абсолютно искренне расхохоталась, даже комично положила руки на живот и слегка согнулась.

– То есть, ты зовешь меня неизвестно куда?

– Получается, так, – глупо признал я.

– Ох, Вэл, это очень смешно! – она подошла ко мне и нежно обняла, уложив голову мне на плечо. – Поезжай, расскажешь потом, когда узнаешь. Мне теперь жутко интересно!

Таким был наш прощальный диалог: странный и нелепый. В поезде я не раз прокручивал его у себя в голове, то ругая себя за глупые предложения, то умиляясь Софи, которая умудрилась свести дурацкую ситуацию в шутку. Я, правда, надеялся, что не обидел ее своим уходом, будто типичный кобель – сделал дело и свалил. И сейчас, приближаясь к скверу Памяти, все больше сожалел, что Софи не было рядом. Она бы, конечно, ничем не могла помочь, но ее присутствие делало все вокруг легким и необременительным.

Я увидел на длинной неширокой площади невысокую фигуру в широкополой шляпе. Валентин Олегович стоял рядом с фонарем; тень, отбрасываемая им на гладкие мраморные плиты, казалась еще более таинственной, чем сам ожидающий.

– Добрый вечер, – произнес я негромко, подойдя к нему со спины. Он, кажется, вздрогнул от неожиданности.

– О, Вэл. Да-да, добрый вечер, – он протянул мне свою сухую руку. – Благодарю, что вы так скоро приехали.

Я кивнул. Раздражение и гнев уже улеглись во мне во время долгой дороги, я был готов выслушать причину столь срочной встречи.

– Вы знаете, когда построен этот сквер? – издалека начал Валентин Олегович. Я шумно выдохнул, давая понять, что приехал точно не за уроком истории, но кивнул, не отвечая на вопрос. Но старик не унимался. – А в честь чего, знаете?

– Валентин Олегович, это школьная программа, мы же не для этого здесь встретились? – раздражение начало возвращаться ко мне. Я всячески старался сократить время бесполезных прелюдий. – Вы писали, что вопрос касается Лианы.

– Несомненно! – с обидой произнес он и посмотрел на меня снизу вверх. – Но я хочу подвести вас к самостоятельной разгадке!

– К какой разгадке? – сердито прорычал я, уже жалея, что не выключил Сеть, проигнорировав сообщение старика. Никакие разгадки мне были не нужны, я хотел только одного: остаться с Софи, гладить ее ноги, заниматься любовью и заснуть вместе под утро, наслаждаясь ее нежным телом и видом пробуждающегося леса.

– Вы помните, нашли ли виновных в случившейся трагедии восьмого апреля шестьдесят девятого? – урок истории не спешил заканчиваться. Я понял, что мой единственный выход – смириться.

– Нет, никого не нашли, никого не обвинили. Я даже не помню, существует ли финальная версия в том расследовании. Небывалая геомагнитная буря? – припомнил я. Каких только идей не было предложено СМИ и разнесено по обществу! Кажется, упомянутая мной версия была обоснованной мировыми учеными и считалась финальной.

– Геомагнитная буря… – задумчиво произнес Валентин Олегович. – Версия рабочая, но вспомните, где находился я.

– В полете, – я пожал плечами, – на орбите?

– На орбите, – повторил он. – Но импульс шел не извне! Что-то с поверхности поразило население планеты, а мы, те, кто были на орбите, не пострадали. Понимаете? Если бы виной всему было Солнце, нас четверых тоже бы настигла та же участь, даже хуже. Но нет, мы остались в добром уме и как там говорится?

– Трезвой памяти, – на автомате закончил я. – Но… Какое это имеет теперь значение?

– Они оставили нас четверых под грифом «совершенно секретно» и никому про нас не рассказали. Мир не знает о нашем существовании! Поэтому все и успокоились, так и не найдя ответ на главный вопрос тысячелетия: кто виноват в совершении этого мерзкого геноцида.

Я уставился на старика, он был так разъярен и разгорячен. Его слова укладывались ровными кирпичиками в мою голову: все складно, все логично. Но какой вывод я должен был сделать?

– Вы считаете, что виноваты те, кто вас впоследствии исследовал? Что это был такой… эксперимент? Вывести вас на орбиту и… – я не договорил.

– Нет! Я такого не говорил! – закричал старик, напомнив мне недавний случай в его кабинете, сейчас в его глазах горел такой же страх. Но кого он боялся? Неужели извечных спецслужб…

– Хорошо, это и не важно, – я решительно взял его за предплечье, пытаясь поддержать и успокоить. – Давайте лучше тогда поговорим о Лиане, вы сказали, что нашли ее. Что вы имели в виду?

– Да, – он достал платок, приподнял шляпу и промокнул вспотевший лоб. На улице было прохладно, даже холодно, воротник моего плаща был приподнят. – Я провел с ней весь сегодняшний день.

На этих словах он замолчал и выжидающе уставился на меня. Что я должен был ответить? «Вау, поздравляю»? Какой реакции он ждал от меня?

– Вы имеете в виду в симуляции? – нерешительно предположил я.

– Идемте, – он взял меня под локоть и повел. Его хватка была на удивление крепкой, я же не сопротивлялся и не расспрашивал.

Мы прошли вдоль мрачного монумента, в котором с разных ракурсов угадывались человеческие фигуры: они были выстроены по кругу – младенец, ребенок, юный парень, взрослый мужчина. Обойдя мужчину, взгляд снова упирался в младенца, учитель истории пояснял нам, совсем еще детям, я запомнил ту поэтичную и не очень понятную тогда фразу: «Взрослые люди в один миг стали подобны младенцам, уже никогда не обретя мудрости старости».

Сквер был одним из немногих «зеленых» мест в городе, густая крона высоких деревьев весной, летом и осенью скрывала соседние небоскребы, только зима обнажала сквозь голые ветви железобетонных уродливых исполинов. Чем ближе мы подходили к перекрестку, тем явственнее открывалось то место, о котором я предпочитал забыть навсегда. И к которому я мысленно возвращался каждый день. Пот проступил на шее и спине, отчего кожу пробрало от холода. Или виной всему был не ветер, а призрачное дыхание жутких воспоминаний?

– Я не могу, – вдруг вырвалось у меня, я остановился, как вкопанный. Я отвернулся от дороги, на которой десять лет назад лежала Марта. Я смотрел в ужасе на старика, а он – с недоумением на меня. Я неосознанно провел рукой по шее, пальцы стали мокрыми и липкими. Дыхание сбивалось, а сердце стучало даже сильнее, чем во время прыжка с парашютом.

– Ах, – вырвалось у Валентина Олеговича. Он округлил глаза, догадавшись, что произвело на меня столь ошарашивающее впечатление. – Вы говорили… Ваша девушка.

Он суетливо оглянулся и, постоянно повторяя «Простите, как же я забыл», подвел меня к ближайшей скамье, усадил спиной к злосчастному небоскребу и заговорил.

– Когда вчера мы с Лианой остались одни, я был в настоящем ступоре. Вы представляете, увидеть призрак своей невесты спустя более чем пятьдесят лет! – он прижал руку к груди, вероятно, вспомнив свои вчерашние ощущения. – Вчера и сегодня она поведала мне интереснейшую историю, верить в которую я не решался до сегодняшнего утра. Я уже знал многие события из этой истории, но многих, очень многих – даже не мог вообразить.