Она взяла свою любимую лютню, села к столу и, положив ее на колени, стала перебирать струны, а затем тихо запела старую песню трубадуров – песню севера, которую слышала как-то в тронном зале замка.

Музыка против ее ожиданий не развеяла грусти, но Арабелла продолжала играть. Она совсем не беспокоилась, что Роберт мог попасть в беду, – у него было особое чутье, позволявшее избегать опасности. Однако мысль о том, что он мог случайно встретить в городе свою графиню – они были как раз неподалеку от владений ее мужа, – приводила ее в ужас.

Может быть, это случится не сегодня, а в какой-то другой день. Если они останутся здесь надолго, то однажды Роберт и графиня столкнутся на улице и узнают друг друга.

Теперь он, наверное, еще красивее, чем четыре года назад. Разумеется, ведь тогда ему было всего шестнадцать. Он стал взрослым и сильным мужчиной, и она наверняка захочет снова быть с ним.

А Роберт?

Когда-то он говорил ей о своей независимости. Но тогда ревность для него не существовала, а с тех пор, как он привел к ней юного оруженосца, многое изменилось.

Сейчас Арабелла зависела от него, и не только потому, что он мог доставить ей удовольствие. Сама ее жизнь находилась в его руках. А такое бремя почти непосильно для человека, чья свобода никогда и ничем не была ограничена. Впрочем, он добровольно согласился на это.

Роберт решил связать свою судьбу с ней той ночью в лесу. А ведь он прекрасно понимал, с какими трудностями это будет сопряжено.

Теперь цыган был в бегах, и если он не избавится от нее, то ему придется скрываться до конца дней. Арабелла очень хорошо понимала, что король не отступится и не простит.

Северный напев незаметно сменился песней южан, которой научил ее Роберт. В ней шла речь о любви и разлуке, об отречении от счастья. С какого-то момента она стала звучать для Арабеллы как пророчество.

Графиня была южанкой. Именно поэтому судьба привела ее в цыганский табор, когда она выехала на прогулку в поисках любовного приключения.

Так же как и саму Арабеллу. Она, подобно большинству женщин, предпочитала маленькую, безопасную интрижку настоящему чувству. Но находиться рядом с Робертом – значит подвергать опасности свою жизнь.

Если он встретится с графиней, она поможет ему скрыться от преследователей. Солгать мужу спустя четыре года будет нетрудно. Роберт вполне мог сойти за трубадура: он образован, говорит на многих языках, играет на лютне и умеет петь.

Ни люди короля, ни посланцы Гуиза не станут искать его в замке графини. Роберт сможет жить там, в полной безопасности.

Арабелла никогда по своей воле не расстанется с Робертом, но он вполне может оставить ее. Например, сошлется на то, что ему нужно в город, и не вернется. И даже если ей удастся после этого возвратиться к отцу и вымолить его прощение, она уже никогда не сможет жить так, как прежде. Маленькие любовные приключения ей уже не будут нужны.

Арабелла решила, что должна дать ему возможность пойти к графине. Она готова была вернуться к отцу, но только после того, как примет цыганское снадобье.

Песня стихла. Арабелла в задумчивости стала рассматривать рисунок ковра, которым был застелен пол. Затем она отложила лютню в сторону.

Роберт не хуже, чем она сама, понимал, что их ждет, если они останутся вместе. Он понимал это еще прежде, чем явился на турнир, выполняя обещание. Если теперь он захочет оставить ее…

Арабелла подошла к зеркалу, своему единственному союзнику, которому она доверяла самые сокровенные мысли.

Оставить ее? Нет, на такое он вряд ли способен.

Когда дверь открылась, и на пороге появился Роберт, она все еще расчесывала волосы перед зеркалом. На ней был расшитый золотом арабский халат без рукавов и с глубоким вырезом. Она медленно обернулась на звук его шагов.

Вешая бурнус на гвоздь, Роберт бросил на нее вопросительный взгляд, потом разделся и влез в лохань. Он стал намыливать себя, а Арабелла издали наблюдала за ним, сочтя за благо остаться на расстоянии и не подходить близко.

Роберт вытерся и вылез, приглаживая волосы, спутавшиеся под замысловатым арабским головным убором. Он заговорил спокойно и ласково. Арабелла осмелела и подошла к нему. Казалось, он чувствовал себя виноватым за то, что принес плохие новости. В его тоне сквозила горькая ирония.

– Менее двух недель назад здесь побывали люди. Трое в один день и двое в другой. Они искали светловолосого голубоглазого цыгана в темно-красной кибитке, с тремя лошадьми и собакой.

– А женщину?

– Король знает, что я не позволяю тебе показываться на людях, и никогда не уронит свое достоинство, признав, что ищет тебя.

– Это правда. Я для него всего лишь повод, чтобы осуществить свою месть. А что им нужно? – осведомилась она дрогнувшим голосом, не находя в себе сил, чтобы прямо спросить у него: ты им нужен живым или мертвым?

– Король хочет получить мою голову. Гуиз, возможно, удовольствуется моим сердцем.

Арабелла невольно вскрикнула, но, почувствовав на себе его предостерегающий взгляд, поспешила отвернуться.

– Может быть, он забудет? Со временем? – предположила она.

– Ты действительно в это веришь?

– Нет. Он никогда не прощает даже тех оскорблений, которые сам выдумал. Он не потерпит, чтобы кто-то пошел против его власти.

– Я знаю.

– А я совсем не думала об отце в то утро, когда впервые увидела тебя у костра, – продолжала Арабелла, словно не расслышав его слов. – Ты смотрел прямо на меня, когда мы подъехали. – Ласковая улыбка тронула ее губы. – Казалось, ты давно меня ждал. Это так?

Роберт не ответил и стал одеваться.

– Мне надо накормить и напоить лошадей. Я скоро вернусь. – С этими словами он вышел.

Арабелла взяла гребень и стала расчесывать волосы, то и дело, поглядывая сквозь щель между занавесками на улицу. Она видела, как Роберт носил воду, разговаривал с Калифом на своем языке, чистил лошадей. В его отношении к животным чувствовалась необычайная забота и трогательная нежность, словно все они – люди и звери – были объединены общей судьбой, заставлявшей их держаться вместе, чтобы противостоять жестокому миру чужаков.

Когда Роберт открыл дверь, она громко и отчетливо позвала его по имени. Он внимательно посмотрел на нее.

– Мы находимся по соседству с владениями графини.

– Я знаю.

– Там ты будешь в безопасности.

– Да.

– Тогда отправляйся туда. Найди кого-нибудь, кто мог бы отвезти меня обратно. Я испрошу прощения у отца. По крайней мере, попытаюсь… – Она взглянула на него и осеклась. Никогда прежде она не видела Роберта в такой ярости. Более того, от нее не укрылось презрительное выражение его глаз.