– Она нага, а не медиум, – напомнил он. – Ты выбрала не того эксперта.

Я не могла одновременно разговаривать с ним и Сиарой, поэтому сосредоточилась на ней.

– Он мог превратиться из призрака в полтергейста?

– В том-то и дело, что нет! После смерти душа становится или тем, или другим, нет иных вариантов, и это навсегда.

– Хватит вести себя так, будто меня здесь нет!

– Но в мире призраков другие законы, – указала я. – Это существо из плоти и крови не может переродиться, а душа…

– Дара, посмотри на меня!

– Душа как раз гораздо стабильнее, чем плоть, – указала нага. – А плоть перерождается, так люди становятся нелюдями.

– Хватит меня игнорировать! – крикнул Локи – и показал, что вспышка его силы не была единичной.

Все стекло, что в этот момент находилось в ресторане, разлетелось на куски. Окна, стаканы, графины, вазы с цветами – все! Был жуткий, оглушительный грохот, было облако мельчайших осколков, которые могли изрезать нас в клочья. Но никто не был ранен, и когда шум утих, стало ясно, что только стекло и пострадало.

Локи озадаченно огляделся по сторонам; похоже, он этого не хотел. Он обрел новую силу, но понятия не имел, как ею управлять.

– Великая матерь змей, – еле слышно прошептала Сиара. – Это больше, чем может простой полтергейст, намного больше…

Я должна была что-то сказать ему. Только я его видела и слышала, только я могла ему помочь. Но слов просто не было! Я застыла на месте, как полная дура, я не знала, как себя вести.

Он не стал дожидаться, пока я очухаюсь. Локи взглянул на меня растерянно, так, будто не ожидал от меня такого… а чего? Сказал бы, что я должна делать! А он просто исчез: одна золотая вспышка, и его уже нет поблизости.

Зато есть мы и есть разгромленный ресторан. Моя интернатура перестала быть удачным прикрытием для расследования, не привлекающим внимание.

Чтобы не оказаться в очередной раз в центре скандала, мы с Сиарой просто сбежали, предоставив распорядителю ресторана и Флору разбираться со всем. Мы бы им все равно не помогли, да и вообще, нас ждали пациенты.

На этот день не было назначено операций, мы проводили осмотр, прикидывали, кого уже можно переводить в лечебное отделение, а кого и вовсе отправлять на реабилитацию. Вот тогда я и обнаружила, что на нашем этаже появился новичок.

Человек.

Хорошо знакомый мне человек.

Не лично, конечно, я никогда с ним не разговаривала, но не раз видела его лицо – на страницах журналов, экране телевизора и мониторе компьютера. Евгений Самсонов, основатель нескольких компаний, очень влиятельный и богатый бизнесмен… как он оказался здесь? Я понимаю, что в его возрасте не так странно попасть в больницу, деду под девяносто. Но не в Эпионе же!

Я остановилась возле его кровати, не зная, как к нему обратиться. Он заметил меня и заговорил со мной первым:

– Вы, должно быть, тот самый доктор-человек, что уже стал легендой? Говорят, тут был один до вас, но я его не застал. Приятно, что наш вид постепенно перестает обходить Эпиону стороной. Прекрасное место.

– Вы… человек? Настоящий? – уточнила я, подходя ближе.

– Разумеется, я слишком многое отдал, чтобы сохранить это, так что не стыжусь признать. Горжусь этим, если честно.

– Но почему вы здесь?

– Для омоложения, разумеется. Не так-то легко оставаться в строю, когда тебе двести шестнадцать лет!

– Сколько?!

Я окончательно запуталась. Я знала, что он стар, – это было очевидно, но он говорил о совсем уж нереальных цифрах. Если ему действительно больше двух сотен лет, как он может называть себя человеком?

Самсонов остался спокоен, он посмотрел на меня и покачал головой:

– Вы ведь интерн здесь? Должно быть, вам еще не рассказывали об этой программе. О ней вообще немногие слышали! Знаете, я уже все бока отлежал на этой койке. Если устроите все так, чтобы я прогулялся хотя бы часок по лесу, я расскажу вам, почему прибыл в Эпиону.

Пациентов неохотно выпускали за пределы здания, из хирургического отделения – тем более, так что если бы я устроила эту авантюру в какой-нибудь другой день, меня бы просто послали куда подальше. Но все по-прежнему были чертовски милы ко мне из-за истории с нападением, поэтому Самсонову позволили выйти. Гулять он мог только в моем сопровождении, и это устраивало нас обоих.

– Вам правда двести шестнадцать лет? – спросила я, как только мы покинули больницу.

– Может, и больше, когда я родился, годы так внимательно не считали.

– Но как… как такое возможно?

– Все возможно, когда тебя не пугает магия.

Евгений Самсонов родился в семье ведуньи, но сам никаким магическим даром не обладал. Его это не печалило, он все равно с младенчества был окружен нелюдями и колдовством. Ему пела колыбельные ундина, ему строил качели леший, его катал на спине оборотень… короче, он ничего не лишился из-за того, что его детство прошло без компьютеров.

Он был умен, предприимчив, а стараниями матери еще и великолепно образован. Поэтому даже без способностей ему удалось занять достойное место на границе миров людей и нелюдей.

– То, что я не умел колдовать, было к лучшему. Я был дипломатом в этой игре, я представлял интересы людей. Кто справится с этим лучше чистокровного человека?

Он был одним из тех, кто сохранял мир между разными видами. Он справлялся с этим лучше, чем все его предшественники вместе взятые, ему просто не было равных. Такому невозможно научить, Евгений продемонстрировал редкий талант. Поэтому когда он состарился, ему намекнули, что умирать не обязательно.

– Поначалу я решил, что меня хотят превратить в какого-нибудь нелюдя, – пояснил он. – Это был бы нежелательный исход, поскольку он поставил бы крест на всех моих предыдущих достижениях. Но они сказали, что я останусь человеком. Тогда я предположил, что они используют магию, и это тоже было бы не слишком хорошо, потому что труп, живущий лишь заклинанием, не может представлять волю всех людей в переговорах с нелюдями. Но у них был другой выход, более… научный, скажем так.

Они предложили пересадить ему органы нелюдей. Принцип был простой: во время обследования врачи определяли, какие органы Самсонова больше не могут работать, и заменяли их на донорские. В иных условиях это все равно превратило бы его в нелюдя, но специальные препараты позволяли ему остаться неизмененным. Его коллегам-людям не слишком понравился такой подход, но они тоже ценили Евгения и не готовы были его отпустить.

К тому моменту он уже был большим начальником и среди тех, кто ничего не знал о магии и нелюдях. Они, конечно, не поняли бы, если бы он протянул дольше ста лет – у кого угодно возникли бы вопросы. Поэтому для них разработали целую легенду: на роль жены и сына Евгения нанимались специальные актеры, и в нужный срок он мог «умереть», оставив все в наследство сыну, который по счастливому стечению обстоятельств был похож на него как две капли воды.