А еще падающую люстру окружало золотистое сияние, которое было прекрасно мне знакомо, но раньше я наблюдала его в совсем других обстоятельствах.

– Локи? – пораженно прошептала я.

Он был удивлен даже больше, чем я. Локи стоял на коленях на полу и пытался отдышаться. Призрак, мертвец, выглядел так, будто только что пробежал марафон! А ведь его тело не было настоящим, это лишь иллюзия, энергия, которой и воздух-то не нужен.

Мы с ним шокировано смотрели друг на друга и не знали, как это понимать. Но если у меня вариантов не было, то Локи кое-что все же сообразил.

– Полтергейст!

– Что? – смутилась я.

– Это были способности полтергейста! У меня!

– А так не должно быть?

– Нет, – покачал головой он. – Я обычный призрак – я был им все то время, что находился здесь. Но я знаю, что это я швырнул в него люстру, а теперь я устал, мне больно… У меня есть сила, я могу влиять на внешний мир, я чувствую – это от полтергейста!

Я не настолько хорошо разбиралась в призрачном мире, чтобы понять истинный масштаб случившегося. Но Локи, вечно насмешливый и самоуверенный, был совершенно сбит с толку, и это уже говорило о многом.

– Тебе нужна помощь, – опомнился он. – Срочно ищи врача, у тебя химический ожог!

– А как же ты?

– Со мной все будет нормально, мои силы скоро восстановятся. Не умру же я! Иди, я догоню.

Он заставил меня подняться на ноги, но следом не пошел – он просто не мог. Что бы с ним ни произошло, это было чертовски серьезно, опасно даже.

Я впервые подумала о том, что могу его потерять – и испугалась этого. Ирония полнейшая: он ведь так раздражал меня вначале! Но он был единственным, кому я могла доверять в этом мире. Он был мне нужен!

Мне требовалось понять, что с ним случилось и как это исправить. Но не забывала я и о другом: меня только что пытались убить! А для этого могла быть только одна причина…

Кто-то знает, что я веду расследование смерти Леона, и он сделает все, чтобы я отправилась вслед за братом.

Когда Эрмин Тонанс, главный врач больницы, узнал о том, что случилось, он рвал и метал. Мой ожог вылечили за пять минут, но ко мне все равно относились как к королеве, пылинки с меня сдували, лишь бы я жаловаться не пошла. Большое дело: сначала умирает один человек, потом нападают на другого. Разве так ведут себя в кластере, который считается открытым и дружественным для всех?

Я заверила Эрмина, что никаких жалоб от моего имени не будет, но это не помогло – огребли все, кто имел к этому случаю хоть какое-то отношение.

Сотрудникам лаборатории досталось за то, что они не уследили за доверенным им существом. Они понятия не имели, кто и когда забрал клетку. Да и зачем за ней следить? Они и предположить не могли, что кому-то могло понадобиться это уродство.

Свое получил и Флор Уинслоу. Сатир обязан был наблюдать за тем, кто входит в общежитие и что туда приносит. Сатир, естественно, этим не занимался: Эпиона – маленький мир, где все свои, тут и двери-то не всегда запирают! Когда неизвестный принес в мою комнату паразита, Флор заигрывал с очередной медичкой.

Ну и конечно, выговор получил начальник хирургического отделения – невысокий пухлый хобгоблин, который от человека отличался только пропорциями, – слишком короткими руками и ногами, – да еще повышенной волосатостью. По крайней мере, это из того, что он показывал миру. Возможно, он, как и Сиара, умел перевоплощаться.

Хобгоблина хвали Вилли Ричард Пак, и он про этого паразита даже не слышал, у него своих забот хватало. Сидя в кабинете Эрмина, он мямлил что-то про личную ответственность и самостоятельную защиту, но на пользу ему это не шло. Когда разбирательство у главного врача было закончено, Пак попробовал наехать на Сиару, однако быстро сообразил, что рискует получить в глаз сразу с шести направлений, и оставил ее в покое.

Так что меня пожалели, показательное разбирательство устроили, только это ни к чему не привело. Тот, кто подкинул мне паразита, все продумал. Он-то был уверен, что я умру, тогда бы его искали с большим рвением, поэтому он тщательно замел следы.

– Как ты? – спросила Сиара, когда мы наконец добрались до ресторана, чтобы пообедать.

– Нормально, – отмахнулась я. – Сначала рука болела, потом – чесалась, теперь все в норме.

– Ожог у тебя и правда легкий, меня он тоже не беспокоит. Но, сдается мне, не он доставил тебе самые большие трудности.

Да уж, не слишком приятно было узнать, что кто-то так страстно хочет меня убить. Он действовал пугающе быстро: мы только-только достали этого паразита из носителя, а тут его уже использовали против меня! Но при этом все было проделано идеально, не впопыхах.

Казалось бы: именно это должно заботить меня сейчас, а я об этом даже не думала, мои мысли снова и снова возвращались к одному конкретному призраку. Локи пришел в себя, он снова двигался свободно, но чувствовалось, что ему не по себе.

– Что ты знаешь о призраках? – задумчиво поинтересовалась я.

– Не говори с ней об этом! – возмутился Локи.

– Нужно, – отрезала я.

– Он здесь, да? – догадалась Сиара. – С ним что-то случилось?

– Он спас меня.

– Женская дружба формируется примерно как плесень: быстро и в самых неподходящих местах, – поморщился Локи. – Наги это ни с какой стороны не касается.

Напрасно он так. Именно Сиара объяснила мне, в чем разница между призраком и полтергейстом.

Призрак появлялся, когда душа не могла примириться с собственной смертью и оставалась на земле. Она ничем не отличалась от человека, которым была раньше, сохраняла воспоминания и мысли, но ни на что не могла влиять. Видеть призраков были способны немногие, иногда даже сами призраки не догадывались о существовании друг друга. Собственно, вот этим и был Локи – от нашей встречи до сегодняшнего дня.

А для полтергейста все обстояло куда сложнее. Именно этот шумный дух умел хлопать дверями, сотрясать стены, пускать кровь с потолка и проделывать прочие не слишком приятные для живых фокусы. Иногда его могли видеть простые смертные, но это не зависело от его желания – от него вообще мало что зависело. Полтергейсты не отличались умом, они помнили прошлое обрывками и были лишь тенью прежних себя. Они плохо соображали, не могли нормально общаться, все их поступки были продиктованы эмоциями, а не разумом.

И вот Локи застрял где-то посередине. Он все еще был разумен, как обычный призрак, но то, как он расправился с паразитом, было, несомненно, силой полтергейста.

– Почему нужно было обязательно растрепать об этом? – возмущался он. – Ее это не касается!

– Может, это была единичная вспышка? – предположила Сиара. – Один раз у него все получилось за счет накопленной энергии – но теперь это закончилось.