с Демусом. И Комм. И Ра. Они все на неё рассчитывают. Она не может их бросить. Как ей попасть назад, в будущее?

Медсестра поняла смятение на лице Эммы по-своему.

— Спешки нет. Посидите тут, пока не придёте полностью в себя.

Она забрала бумаги из рук Эммы и передала их Грегу, как наиболее адекватному из них двоих.

— Наркоз полностью выветрится в следующие 12 часов, — добавила она ему. — А пока ей не стоит водить машину, управлять механизмами и принимать критические решения. Всего вам хорошего! — И она вышла.

— Эмм, ты в порядке? Ты немного бледная. Хочешь ещё посидеть? Или поедем?

— Грег, ты не представляешь, что произошло!

И она постаралась как могла кратко, но последовательно рассказать ему, что она попала в будущее, и основные события того будущего года. По мере её рассказа, брови Грега хмурились, и в лице появилась озабоченность, но он выслушал её до конца, не прерывая.

— Эмма, — сказал он мягко, когда она закончила, — это был просто наркоз. Тебе приснился сон.

— Нет! — горячо возразила Эмма. — Это было слишком реально для сна. Со всеми подробностями, с запахами, звуками, осязанием, логикой. Никаких провалов времени. Полноценные 8 месяцев! Когда просыпаешься от сна, всегда осознаёшь, что это был сон, даже если во сне всё было реалистично. Я чувствую, что это были очень реальные 8 месяцев моей жизни.

— Всё-таки это был не обычный сон, а сон под наркозом. То есть ближе к галлюцинации. Знаешь, какие они бывают реалистичные!

— Я не верю! Всё внутри меня кричит, что это было на самом деле. …Грег, а что если это действительно правда? И сотни людей там сейчас гибнут из-за того, что я вернулась сюда?

— Эмма, путешествие во времени невозможно. Помнишь, мы с тобой это вместе доказали?

— А что, если наши знания об устройстве мира не верны, и всё-таки это возможно?

Грег вздохнул и задумался. Он решил подойти к вопросу с другой, более практичной стороны.

— Во время наркоза за тобой неотрывно наблюдал анестезиолог. Он бы заметил, если бы ты пропала или удвоилась хотя бы на долю секунды.

— Что, если законы природы действительно не позволяют пересечения или пробелы в жизненном пути, но позволяют прыжок в далёкое будущее с возвратом назад, типа петли? И они же гарантируют, что петля возвращается именно в ту точку, откуда началась? Тогда в настоящем это будет выглядеть как непрерывность. И никто ничего не заметит, кроме прыгающего.

Грег задумался. Эммина идея звучала абсурдно и слишком надуманно, но никакого здравого возражения не приходило в голову.

— Надо поговорить с анестезиологом, — настаивала Эмма. — Может быть, если повторить процедуру в точности, то можно снова попасть туда.

Образ Эммы, убегающей из его жизни в наркотическую галлюцинацию, Грегу совсем не нравилась. Он решил снова призвать к логике.

— Даже если тот мир существовал где-то, кроме твоего воображения, ты в нём никогда не проснулась от этого наркоза. А поскольку ты сейчас проснулась, то тот мир больше не может существовать.

Голова у Эммы путалась от парадокса, но слишком уж реально было пережитое там, в будущем. И чувство вины перед теми, кто там остался, было тоже очень реальное.

— Хорошо, — сказала она. — Но давай всё-таки расспросим анестезиолога.

— Ладно, — неохотно согласился Грег. Он выглянул из комнаты и попросил медсестру позвать анестезиолога. Грег убедил Эмму не упоминать путешествие во времени, а просто расспросить доктора о специфике снов и возможности галлюцинации во время наркоза.

— Никогда об этом на слышал, — решительно сказал анестезиолог. — Во время наркоза нет той деятельности мозга, которая порождает сны. Когда мозг выходит из наркоза, он проходит это состояние, но очень быстро. У некоторых пациентов я действительно наблюдаю признаки быстрой фазы сна (это когда мы видим сны). Например, движение глаз, учащение пульса и изменение ритма дыхания. Но эта фаза очень короткая, и я ни разу не слышал от пациента, что ему приснился сон.

— Мне приснился сон, — сказала Эмма. — Очень длинный и реалистичный.

— Хм… очень необычно. Хотя, конечно, каждый организм уникален, и полностью предсказать его реакцию на наркоз невозможно, — врач задумался. — Вы знаете, Эмма, у Вас действительно была фаза быстрого сна, и она длилась, пожалуй, дольше обычного.

— Насколько дольше?

— Речь идёт о минутах. Обычно она меньше минуты, а у Вас она длилась почти 3 минуты. Пожалуй, вполне мог присниться сон, который Вы могли запомнить.

Грегу в голову пришла мысль.

— Доктор, Вы ведь следили за пульсом и дыханием? — спросил он.

— Да, конечно.

— Вы бы заметили, если пульс или дыхание сбились с ритма?

— Безусловно. Даже малейшие изменения в жизненных показателях требуют моего внимания и возможной регулировки наркоза. Но в случае Эммы, всё прошло очень гладко.

Потом он добавил Эмме:

— Это удивительно, что вы помните свой сон. Если он был хороший, наслаждайтесь моментом. Со временем он сотрётся, как и любой сон.

Когда врач ушёл, Грег сказал Эмме:

— Если бы ты действительно путешествовала во времени, провела там 8 месяцев и вернулась точно в ту же точку, то вероятность того, что твой пульс, дыхание, насыщенность крови кислородом и прочие показатели не только остались такими же, но и не сбились с ритма, ничтожно мала.

Эмма была вынуждена согласиться. Против логики не попрёшь. Хотя глубоко в душе, она не могла поверить, что это был просто сон.

На следующий день, мать Грега пришла к ним с толстым каталогом, чтобы выбрать посуду и серебро для свадебного стола. Эмма никак не могла сосредоточиться. Всё это казалось таким никчёмным. Ну какая разница, какой узор на вилках и ложках, по сравнению с выживанием человечества? И с низостью и благородством, на которые люди способны ради него?

Чтобы не обидеть будущую свекровь, Эмма указала на первый попавшийся вариант.

— А вот этот лучше подходит к занавескам и скатерти, — возразила та.

— Хорошо, давайте этот, — немедленно согласилась Эмма.

— Но может, ты и права. Тот стиль, пожалуй, поэлегантнее выглядит.

Эмма беспомощно взглянула на Грега.

Он заметил её дистресс и пришёл на помощь:

— Мам, ты пометь лучшие варианты, а мы с Эммой вместе выберем сегодня вечером.

Мама с энтузиазмом сделала закладки с комментариями и оставила им каталог.

Когда она ушла, Грег спросил:

— Эмма, хочешь, отложим свадьбу? Я вижу, что что-то не так…

— Нет, нет, наоборот! Я не знаю, какие я хочу вилки, но я точно знаю, что хочу, чтобы свадьба состоялась как можно скорее. И ещё я точно знаю, какую я хочу фамилию — твою. Эмма Адамс. Звучит, как музыка!