взял первое попавшееся письмо. От Синичкиной Алены, ученицы 7А класса. Адрес назначения «город Калинин, радиостанция». Открыл. В нем сообщалось, что их класс выиграл школьное соревнование и получил красный вымпел передовиков учебы. Просили передать весть об этом по радио. Нда-с.

Взял следующее. Некий Артемий Павлович очень изобретательно ругал Валентину, обвиняя ее в принижении деревни Быхова Слобода. Странно, когда это она умудрилась?

Еще одно. Во, это по мою душу. Гнобят за то, что понапрасну заставляю народ тратить запасы сыра, а он, между прочим, дорогой, и да еще фиг укупишь. Требуют заменить на другую молочную продукцию. Например, на ряженку или хотя бы на сметану.

— И что будем делать? По-хорошему, надо на все эти письма ответить. Или хотя бы прочитать, — я стукнул пальцем по письму. — А то будем оправдываться, почему ряженкой нельзя поливать сметану…

— Завтра же пойду и провентилирую вопрос. А то конкурс провели, штатное увеличили…

Я же решил не откладывать дело в долгий ящик и нагреб себе пачку писем. Все равно до банкета делать совершенно нечего.

* * *

Придирчиво крутясь перед зеркалом, я пытался осмыслить свое отношение к прочитанному. Нет, в том, что нас будут ругать, я даже не сомневался. Но вот то, за что именно нас будут ругать… Вообще-то я ожидал макания в грязь за лишние кубометры и тонны. Ну, не верю, что в отдел информации поступает правдивая информация, и все тут. Однако ругали нас совершенно за другое. Например, я с удивлением узнал, что у Алевтины слащавый голос и из-за него муж ушел к другой. Дескать, у той приемник более новой модели, и слышно лучше. Поэтому требуют вернуть мужа, а Валентину показательно пропесочить, как разлучницу.

А я? Ну, еще могу принять обвинение в том, что произношу ВКП(б) совершенно не так торжественно, как положено. Есть грешок, тут согласен. Но что делать с признаниями в любви? Я как-то не ожидал, что почти половина писем внутри содержала разрисованные цветными карандашами листики с просьбами-требованиями-пожеланиями немедленно обратить на авторш свое внимание. И ладно бы цветочки и вензелечки всякие… Куча писем содержала внутри фотографии моих будущих избранниц! Слава СССР, изображения были исключительно целомудренные.

Алевтина уже давно переоделась и сейчас просто окончательно наводила лоск, исправляя какие-то мелочи, видимые исключительно женскому глазу. Дожидаясь ее, я было даже начал раскладывать фотографии по кучкам, группируя их по моделям причесок, но не успел.

— Брянцев, ты где? — из коридора раздался голос Ивана Семеновича. Я выглянул и помахал рукой.

— В общем, по тебе прошла информация… — начал он, оттащив меня в тихий уголок и убедившись, что нас никто не подслушивает.

Выслушав в первый раз, я не поверил своим ушам и попросил повторить. Ух ты! Вскрылась причина внезапного наплыва иностранцев на наш город: я тщательно скрываемый от всех сын Хрущева.

— А от кого я скрываюсь? И что случилось с настоящим сыном Никиты Сергеевича? — я пытался подобрать варианты.

— Зачем скрываешься, пока не выяснили. А Леонид Никитович погиб в бою, в марте 194Зго.

— А это не может быть дезой? Ведь не дураки же собрались и должны же предполагать, что их слушают! — я попытался отфильтровать услышанное.

— Может, все может. Но знать ты обязан. Внятно?

— Внятно, внятно. Раз так… можно я их в ответ тоже попотчую?

— Чем это?

— Ну вон, ко мне утром приставал барон какой-то. Думаю, продолжит выспрашивать про светящийся транспарант. Давайте я ему расскажу, что там мощная советская технология, совершенно непроизводительно используемая в деле пропаганды. Он все-таки бибисишник, должен увязнуть…

— Да, с светящимися надписями у вас очень хорошо получилось. Мне понравилось. Хорошо, даю добро, но только на это. Но еще раз, про сына Хрущева — ни-ни. Понятно?

— Да понятно, чего уж там…

* * *

Банкет был очень основательным, куда там капиталистам с их шведскими столами. Столы, выставленные огромной буквой П, белоснежные скатерти, на которых островками стояли здоровенные тазики с плотной едой. Рыба, мясо, картошка… Горками соленые огурцы и помидоры. Посреди всего этого гастрономического убийства желудка блестят боками стройные ряды бутылок. Заведовал всем этим один из помощников Грачева. Он быстренько указывал на полагающиеся к занятию места, не давая входящему потоку костюмов и платьев даже поздороваться.

Места нам с Алевтиной выделили в середине правого луча, почти напротив иностранцев. Судя по завистливо-вопросительным взглядам, изредка бросаемым в наши сторону, мы оказались на довольно высоком уровне в местной иерархии. Интересно, кого мы нечаянно подвинули на этой лестнице тщеславия…

Наконец, все расселись, и стук лезвия ножа о ножку бокала ознаменовал начало празднования. Небольшая речуга, аплодисменты, тост, пауза на раскладывание еды, еще один спич… Соседи радостно накидали себе на тарелки еды и тут же шепотом зацепились языками про план зимних полевых работ, прерываясь только на тосты. Ну, как можно столько жрать и не пьянеть? У меня столько опыта не было, поэтому я утащил поближе бутылку полусладкого и мешал его с минералкой. Вроде и поднимаю вместе со всеми бокал, но все-таки ударная доза поменьше.

Наконец, официальная часть банкета закончилась, и на сцену в углу поднялся оркестр. Ничего себе, у них тут еще танцы намечаются? Если так, то нафиг-нафиг, я сразу слиняю, ибо танцую я даже хуже, чем пою.

Однако в организаторах явно есть знающий, потому что оркестр заиграл тихонечко нейтральную музыку, и народ, явно бывший на подобных мероприятиях не в первый раз, тут же начал собираться в группки по интересам.

— Вячеслав Владимирович? Позвольте представиться: Майкл Майерс, журналист БиБиСи, — стоило мне встать, как тут же около меня нарисовался один из иностранцев. Нормальный мужик, причем говорит совершенно без акцента. Хотя одежка, даже на мой взгляд, совершенно не дотягивала до уровня баронской. В общем, сразу видно, что не лорд, сэр или там пэр, а кто-то уровнем пожиже.

— Ну, кто я, вы видимо уже знаете, поэтому просто приятно познакомиться, — я пожал руку. — Чем обязан?

— Одной из моих обязанностей является ведение рубрики про новинки техники. Новые машины, самолеты, их характеристики. Ну, вы понимаете, да? Сегодня я увидел совершенно великолепный образчик. Сэр Саймон рассказал мне, что он уже неудачно попытался вас расспросить, но я думаю, что он просто плачет над пролитым молоком.

— Да нет, все в порядке. Просто он подошел немного не в то время, вот и получилось… как получилось.

— Хорошо, так вы согласны со мной побеседовать?

— Да, конечно, только давайте найдем место потише…

Вот если не предупредили бы меня заранее, ни за что бы не заподозрил плохого. А так буквально со второго вопроса стало понятно, что меня очень аккуратно заставляли отвечать о том, кто такой и как дошел до жизни такой. Но после профессорского дуэта