своего внимания! — улыбнувшись, я развел руками.

— Я, между прочим, замужняя женщина! — она сердито толкнула ко мне мою порцию новостей.

Вот и славно, пусть мысли на другое переключатся. А то еще начнутся расспросы про почему так поздно лег, раз сейчас лицо такое помятое. А как ему не быть помятым, если я от силы три часа смог урвать? А как вспомню, что еще бумажки писать, так вообще настроение никакого.

— Доброе утро, дорогие товарищи радиослушатели!..

Как-то сегодня подозрительно мало новостей. Видимо, все, что можно, к празднику сдали. Ладно, у нас давно готова заготовка на такой случай.

— Сегодня в нашем эфире появляется новая рублика. «Доска почета». В ней мы будем рассказывать о наших соотечественниках, которые…

Я вообще-то топил за «лучшие люди», но мою идею зарубили. Дескать, у нас все равны и таким макаром недолго и до ревизионизма докатиться. А «доска почета» всем понятна. Если достоин — значит виси, пока не накосячишь, и точка.

Но сколько бы ни было у нас в стране хороших людей, но и у нас эфир не безразмерный. Оттарабанили положенное, и все, дай людям отойти от приемников и поработать работу.

— Девушка, а вы к кому? — стоило мне тяжело отвалиться от стола с микрофоном, как в дверном проеме возникла осторожно заглядывающая симпатичная мордашка.

— А я к вам… Вы меня разве не помните? — чудо, увидев, что ее не гонят, медленно вошла в комнату, с любопытством оглядывая все вокруг.

— Марина, ну наконец-то! Проходите! Что так долго-то? — судя по всему, Алевтина прекрасно знала новенькую.

— Э-э-э… — только и смог выдавить я, переводя взгляд между девушками.

— Ну, нельзя быть таким рассеянным. Марина. Одна из победительниц конкурса, — попеняли мне.

— Ох! — тут же ко мне пришло понимание. — Добрый день! Простите меня, ночь была бурной, и я еще не до конца начал ощущать себя в этом мире.

— Да ничего, со всеми бывает. Я вот вас сейчас еще больше запутаю. На самом деле я Галина Григорьевна. А Марина — моя первая роль… Вот решила взять для сценического псевдонима.

— Не запутаете, — буркнул я, — я уже путанный. Вон, Алевтина на самом деле Валентина.

— Наоборот!

— Да ну вас. В общем, обустраивайтесь тут, а я пошел заниматься эпистолярным жанром по настоятельному требованию вышестоящих…

* * *

Ну, вот что мне стоило уделить хотя бы минут пятнадцать своему облику? От последствий бурной ночи я бы, конечно, не избавился, но хоть стал бы выглядеть капельку приличней. А то вон вокруг меня сколько представительных людей образовалось. И это не считая появившихся вокруг молодых людей с кристально чистыми взглядами.

— Неужели это все наши? — наклонившись, я шепотом спросил у Малеева.

— Тсс! Нет, из Москвы прилетели!

В Калинине есть аэродром? Я порылся в голове, но память выдала полный ноль про рейсы Москва-Тверь. Да и смысл в них? Полтора часа на машине или час на поезде — дольше в аэропорту на контроле простоишь.

Для начала меня вытащили на обозрение высокого сообщества под краткую справку о том, кто именно стал первопричиной сегодняшнего переполоха. Я еще раз повторил свою историю оболванивания иностранцев на тему новейшей системы ПУАЗО, которую мы по недомыслию и скудоумию использовали для зажигания лампочек в нужном порядке. Правда, в процессе я снова удостоился нескольких матерных выражений на тему военной тайны и государственных секретов, но это уже прошло как-то… привычно, что ли.

Завершив, я ответил на несколько уточняющих вопросов и плюхнулся на свое место. Комитетчики же, немного поскрипев мозгами и обменявшись фразами типа «может, как в 44-м?», принялись обсуждать, как быть дальше. Варианта, в общем-то, вырисовывалось всего два: либо сделать вид, что ничего не было, либо продолжить втюхивать дезу. И если с первым вариантом все понятно, то во втором все буксовали над вопросом «зачем нам это?». Понятно, поводить бывших союзников за нос и заставить потратить ресурсы на пустышку — это всегда приятно. Но уж больно как-то мелкий жемчуг получается в итоге…

Наконец, так и не придя ни к чему определенному, высокое сообщество решило прерваться на обед и уж потом с новыми силами взяться за решение проблемы. Не знаю, как остальные, но лично я ничего против не имел, поэтому даже с каким-то одобрением поднял руку при голосовании. «Единогласно!»

— Товарищ Брянцев, останьтесь пожалуйста! — голос комитетчика прервал мой полет в сторону белков, жиров и углеводов.

— Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, — ко мне подвинули очередную папку.

В папке обнаружилась еще одна, с надписью «Личное дело». Распаковав матрешку, я узрел свою фотографию, с подписью «Леонид Никитович Хрущев». Пока я охреневше разглядывал сию инсталляцию, поверх лег лист, из которого следовало, что первый секретарь Московского комитета партии, Никита Сергеевич, рассмотрев мои фотографии, категорически отказался от своего отцовства в моем отношении, но мы же никому не расскажем об этом, верно? А чтобы быть уверенным, вот тут расписаться надо.

— Но ведь возраст не совпадает, — вяло попытался возразить я, вспомнив суд над собой. Хотя там меня пытались выдать за 60-летнего, а тут всего 35…

— С этим еще не решили. Возможно, просто сменим даты.

— Не надо даты. Давайте лучше найдем лесного старца, который выходил меня. Травы там, медвежья струя и свежий воздух… — мой мозг начал лихорадочно выстраивать факты, — но травмы велики, почти десять лет лечили. И потом меня нашли… Где, кстати, меня сбили? В Калужской области? Так близко? Ну хорошо, нашли, посадили на поезд, а там крушение…

— Нет, немного не так. Вставить лишние листы в дело гораздо проще, чем исправлять уже существующие. Так что нашли, вылечили и отправили в составе 10-й воздушной армии на восток. Там вы и завершили свою карьеру летчика. Тяжелая контузия и прочие последствия идут дальше. В общем, сразу после совещания вам надлежит ознакомиться со своим личным делом.

— А как же быть с уже существующим? Там же все идет поперек, ну, хотя бы утверждения профессоров о моих высших образованиях.

— Школа пилотов, курсы комсостава, потом академия… это, по-вашему, мелочь?

— Да нет, — я задумчиво покрутил завязанную папку со своим личным делом, — только если кто спросит что про самолеты…

— Давайте все вопросы после ознакомления, хорошо? А пока не будем мешать вернувшимся товарищам…

* * *

… Ну, иди же в сети, моя золотая рыбка. Ага, отмашку вижу, начинаю…

— Какого хрена вы до хрена нахреначили этой херни? Расхреначивайте нахрен! — интересно, поймет импортный или нет?

— Нихрена не дохрена! Иначе нахрена?

— Оу, Вячеслав, добрый день!

— Майкл? Добрый день! А разве вы не уехали? — я развернулся и сделал вид, что крайне удивлен внезапным появлением Майкла.

— Нет, ваши товарищи оказались настолько любезны, что предложили несколько экскурсий. А мне это оказалось неинтересно.

— Да, этого у нас много… Да режь ты это к чертям собачьим! Все равно выкидывать! —