и воюют в Корее. Всем всё понятно? Если да, то все свободны, останутся товарищи Громыко, Абакумов, Малиновский и Берия. Нам есть, что обсудить в узком кругу, не так ли, товарищи?

В то же самое время. Спецшкола № 1.

Андрей закончил писать, придирчиво оглядел дело рук своих, словно бы только что завершил великий шедевр, ещё раз перечитал последние строки. Оглянулся на Ивана, который делал вид, что усиленно штудирует учебник грамматики испанского языка. Достал из тумбочки конверт, старательно сложив письмо, опустил его туда, тщательно заклеил…

Убористым быстрым почерком написал адрес, черкнул обратный…

— А заклеивал зря, — через плечо равнодушно бросил Скиф. Андрей недоумённо на него воззрился.

— То есть, как — «зря»? В каком таком смысле?

— В том смысле, — Иван поднялся с кровати, бросил учебник на подоконник, потянулся до хруста в суставах, — что в спецотделе письмецо твоё так или иначе перлюстрируют, е двои упражнения с языком пропали втуне…

— Упражнения с языком? — опять не понял Андрей. Иван рассмеялся:

— В том смысле, что лизал конверт напрасно. Да ладно, не бери в голову: сами откроют, сами закроют… Кстати, а как ты сам-то письма получаешь? Что, у нашего богоугодного заведения ещё и обычный почтовый адресок имеется?

Теперь уже рассмеялся Андрей:

— Ваня, ты и не поверишь! Есть! Правда, очень своеобразный… Мне его продиктовал Кот. Просто пишешь на конверте «Москва. Компас». И всё.

— Москва… Компас… Нормально так… И доходит?

— Само собой… Я же с Настёной так и переписываюсь уже почитай какую неделю… И она письма получает, и я. Блин, вот угораздило же меня втюриться так не вовремя… Она такая… такая… Чудесная, вот…

Иван покачал головой, отвёл глаза в сторону… Если по чести, то ему с девушками везло: папа-академик служил приманкой не для одной провинциалки, стремившейся покорить его сердце. Но пока все отношения сводились к невинному флирту или, уж на худой конец, к паре-тройке ни к чему не обязывающих постельных интрижек. А вот так, как Андрюшка, чтобы вдруг раз — и навсегда, ну, или, в конце-то концов, надолго, у него не получилось… Хотя, особенно он по этому поводу не комплексовал: годков-то всего сколько, самое время последний рубль ребром ставить! Всё ещё случится в своё время, а пока впереди просто большая учёба и работа. Всё так, как не уставал повторять майор Котов: «…здесь вам будет не просто трудно, а неимоверно трудно. Ибо везде, куда потом забросит вас судьба, будет по сравнению с днём сегодняшним истинная благодать». И в это как-то верилось…

— Пойду, передам письмо дежурному, для утренней почтовой отправки.

— Или-иди, — буркнул Скиф, вновь погружаясь в грамматику. Но Андрей не успел выйти, как дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошёл майор Котов.

— Сидите, сидите, — бросил он попытавшемуся подняться Скифу, хлопнул по плечу Андрей. — На пару минут, отроки, всего лишь на пару минут…

Он уселся за письменный стол у окна, бросил на него мокрую от осеннего дождя фуражку.

— Погодка — «не разбери — поймёшь», — буркнул майор. — Ещё вчера морозило, а сегодня, вон, глянь-ка, опять льёт… Ну, да ладно, я не про погоду пришёл толковать с вами. С завтрашнего дня вы переводитесь в карантин. Это значит, что до отправки осталось меньше месяца. Никаких контактов с остальными курсантами и инструкторами. Общаться будете теперь только со мной, начальником школы или товарищем Судоплатовым. Всё, чему мы успели бы вас обучить в столь короткий срок, мы вам передали. Остальное выявит только практика, которая, как известно, лучший учитель. Теперь займёмся, собственно, непосредственной подготовкой к выполнению поставленного перед нами задания. Будем учиться танцевать аргентинское танго, как говорится. А это, как известно, танец горячий и весьма темпераментный. Так что завтра, ровно в восемь утра, после завтрака с вещами — в холл главного корпуса. Передислокация будет, так сказать. Ну, а пока — вечер ваш, товарищи… Отдыхайте.

Он поднялся и, кивнув, быстро вышел, на ходу натягивая фуражку. Курсанты переглянулись.

— А что, — широко улыбнулся Иван. — Мне всегда танго нравилось… А тебе?

— Как-то не сподобился научиться, — меланхолично, думая о чём-то своём, бросил Андрей. — Мы больше по части «барыни» в своих провинциях…

— Не ёрничай, — расхохотался Иван. — Кот — учитель танцев ещё тот, после его уроков хоть в краковяк, хоть в тустеп пускайся… И попробуй, кстати, не спляши…

— Это точно, — согласился Андрей и отправился к дежурному. Как он понял, завтра письмо уже отправить не удастся…

Отныне обитали они в отдельном здании, которое на местном жаргоне именовалось «карантином». Здесь проводили агенты последние месяцы перед заброской, практически не контактируя с остальными обитателями школы, кроме весьма ограниченного контингента, естественно. Котов был с ними чуть ли не круглосуточно, вникал в все нюансы подготовки подопечных, сам наравне с ними осваивал некоторые специфические дисциплины. Например, особенности ведения огневого боя в замкнутых помещениях. Тема стала актуальна после многочисленных уличных боёв в ходе Великой Отечественной, а также руководство исходило из практики партизанского движения, предусматривающих действия небольших групп в ограниченном пространстве.

Латинская Америка после того, как её страны в большинстве своём сбросили с себя «колониальное иго», просто бурлила последние лет пятьдесят. Военные перевороты в различных странах стали обыденностью, часто случалось так, что жители той или иной страны засыпали при законно избранном Президенте, а просыпались уже под властью очередной военной хунты, которая со временем так же сменялась президентской республикой. Эта чехарда породила множество анекдотов, но при том оставалась объективной реальностью для подавляющего большинства стран этого «горящего» континента.

Особняком в этом карнавале переворотов стояла Аргентина. Президент Перон все последние годы держал её в строгой узде и не допускал конкуренции себе на политическом поле. Основой тому стали относительно устойчивое экономическое положение, внятная внешняя и внутренняя политика и, конечно, бесконечная любовь простого аргентинского люда к его жене, великолепной Эвите, Эве Перон.

— Эва Перон, а точнее — Мария Эва Дуарте де Перон, первая леди Аргентины и вторая супруга президента Перона, — Котов сделал паузу, чтобы все прониклись значимостью того, что он сейчас рассказывает. А Иван в очередной раз восхитился испанскому языку майора… Все занятия в школе практически с первого дня велись исключительно на этом языке, не исключая, впрочем, и немецкий, в котором, теперь уже, был силён Андрей, а Ивану приходилось активно совершенствовать своё знание, поскольку в институте немецкий был у него только вторым языком. Котов продолжил. — Потрясающая женщина, поверьте… Ей сегодня всего лишь тридцать один год, и она достигла своего положения практически самостоятельно, поднявшись с самых низов… Эва Дуарте родилась в провинции