провели формально, ведь победителей у нас не судят, и они отделались лишь легким испугом. Но это так к слову, вернемся к главному.

Так вот, Соболев еще раз перепроверил все свои выводы и по результатам исследований написал аналитическую записку, в которой обосновал необходимость дальнейшей проверки полковника Уткина и для оценки правильности своих предположений, как обычно, дал прочитать эту записку своему другу.

Перечитав документ несколько раз Степной вспылил. «Уткин — предатель? Этого не может быть… Я же с ним на охоте из одного котелка ел, а он все это время… был «кротом» ЦРУ, да я его…».

Соболев еле удержал друга от намерения сразу же кинуться на поиски Уткина, с целью набить тому морду и сдать в Лефортово. Мастер, охладил пыл друга замечанием, что это пока только предположения, которые требуют тщательной и всесторонней проверки, но самостоятельно они ее провести не смогут, поэтому он и написал эту аналитическую записку.

После того как Степной немного успокоился, Соболев показал ему второй документ — рапорт на имя председателя КГБ СССР, в котором сообщал, что обладает важной информацией государственного значения и просит о личной встрече.

Степной в то время еще работал в Комитете, он зарегистрировал документ в приемной председателя и добился, чтобы рапорт попал в папку для докладов. Но через некоторое время Соболеву позвонил начальник секретариата председателя и сообщил, что глава Комитета в ближайшее время его принять не сможет и поинтересовался с кем из заместителей председателя полковник хотел бы встретиться. Соболев ответил, что только с зампредом, курирующим контрразведку.

Однако, через некоторое время полковнику позвонил помощник зампреда и поинтересовался, в каком подразделении служил Соболев. Узнав, что в 6 Управлении, помощник сказал, что в таком случае надо обращаться к начальнику 6 Управления КГБ СССР. Соболев поблагодарил молодого человека, затем перезвонил Степному и сообщил результаты рассмотрения своего рапорта.

Естественно, Соболев не собирался идти на прием к начальнику 6 Управления, так как эту должность занимал очередной выходец из ЦК КПСС, который кроме того, что был достаточно далек от вопросов контрразведки, так после встречи с Соболевым отнес бы его документы прямиком в ЦК и получилось бы, что Соболев подставил Комитет. Все обернулось бы таким образом, что это не сам Комитет в результате целенаправленной работы вычислил в своих рядах «крота», а ЦК выявил в среде чекистов предателя. Соболев считал, что это неправильно и прямо заявил об этом Степному. Подполковник полностью согласился с другом, успокоил его и обещал в течение недели решить вопрос о передаче аналитической записки одному из руководителей Комитета по компетенции.

Но самое интересное произошло дальше. Наш, всегда осторожный и просчитывающий все ходы, подполковник пошел на авантюру. Пока Соболев ожидал результатов, Степной пригласил Уткина на охоту, причем на такую, от которой осторожный «кандидат в кроты», являющийся страстным охотником, отказаться не мог. Степной нажал на все свои связи и договорился о выделении домика для охоты в Завидово, где еще недавно охотился сам Брежнев. Как и рассчитывал Степной, Уткин без колебаний согласился.

В охотничьем домике Степной, связав Уткина, под угрозой расстрела из ружья, заставил его под запись на диктофон признаться в том, что он агент ЦРУ. Причем добился, чтобы признательные показания были полными. Уткин рассказал все, от момента вербовки в одной из африканских стран, где он работал в начале своей карьеры в КГБ, до событий в Семипалатинске.

После этого Степной привез связанного Уткина в свой гараж, а сам выехал в Комитет. Переодевшись, приведя себя в порядок и сделав копию диктофонной записи, подполковник отправился в приемную зампреда, курирующего контрразведку. Еще накануне Степной подготовил и согласовал с начальником 6 Управления КГБ СССР документ, который для вступления в силу требовал визы зампреда. Дождавшись в приемной своей очереди, Степной подал документ зампреду на рассмотрение, одновременно включив запись на диктофоне, которая начиналась словами: «Я, полковник Уткин, являюсь действующим агентом ЦРУ…». Возмущению и негодованию зампреда не было предела, но по результату Степной вместе с сотрудниками собственной безопасности, которых вызвал генерал, выехал к гаражу и передал им Уткина.

Вернувшись в свой кабинет, подполковник позвонил Соболеву и сообщил, что есть приятные новости и после работы он заедет в гости.

Вечером Степной рассказал другу о задержании Уткина и получении от него задокументированного признании о сотрудничестве с ЦРУ США. Когда Соболев начал горячиться и осуждать действия Степного, тот невозмутимо отреагировал:

— Времени и желания прыгать перед этой глухой бюрократической стеной не было. Да, кстати я отдал генералу копию твоей аналитической записки и обратился с просьбой восстановить тебя в органах, так как выявленный «крот» полностью твоя заслуга.

— Спасибо, Юра, ты сделал большое дело, но боюсь, что это будет стоить тебе карьеры. Лучше бы я сам догадался сделать то, что сделал ты.

— Ты бы не смог, а я все-таки неплохой охотник и умею обращаться и с оружием, и с дичью. Так что посмотрим, что из этого выйдет.

Когда утром Степной появился на работе, его сразу же вызвал начальник 6 Управления и предложил уволиться по состоянию здоровья, намекнув, что так решили кураторы Комитета по линии ЦК КПСС.

Вот так двух наших Мастеров, настоящих героев, которые спасли страну от гонки ядерных вооружений и Комитет от позора, тихо отправили на пенсию.

— Давай выпьем за наших Мастеров. Честные, принципиальные люди, настоящие патриоты нашей Родины, многому нас научили, за их здоровье…

— Непростая судьба…, — через паузу подытожил Тоболин.

— У таких настоящих людей и чекистов всегда непростая судьба…, — поправил Рязанцев.

Помолчали и Тоболин продолжил:

— Как я полагаю, наши доблестные контрразведчики попытались затеять двойную игру с ЦРУ с участием Уткина, но американцы после провала в Семипалатинске, похоже, исключили его из числа своих ценных агентов…

— Да черт с ним с этим Уткиным, откуда они вообще берутся такие…, — в сердцах выругался Макс.

— Еще в 1945 году руководитель политической разведки США в Европе Аллен Даллес, будущий директор ЦРУ, в своем обращении в Конгресс заявил:

"Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников-союзников в самой России.

Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино — все будет изображать