за спиной послышались шаги; они одёрнули мужчину от размышлений и заставили обернуться.

— Господин Оболенский, вы просили сообщать об изменениях на фронте. Сообщаю, твари окружили стены Контрольного Пункта. Продолжают уничтожать вертолёты, на которых мы пытаемся переправить людей. Сейчас выполнить указ Императора по переселению в Архангельск невозможно, — прозвучал низкий, чуть взволнованный голос одного из Дозорных. — Придётся отбиваться, господин.

А ведь он так хотел составить компанию Константину Шагайну на приёме у Императора. Видимо, судьба решила всё за него. Оболенский лениво отмахнулся, веля Дозорному принимать позицию, выпрямился и размял свои могучие плечи; после чего ловким движением стянул с пояса подзорную трубу и взглянул на расстилающуюся под туманом холмистую поверхность.

Да, плохи дела.

Скорость распространения тумана усилилась настолько, что к такому не был готов даже Оболенский. Как такое возможно? Император имеет в своём штабе лучших аналитиков, которые могут прогнозировать поведение тумана с высокой точностью, вплоть до часов. Но даже они ошиблись, что привело к опозданию с переселением Контрольного Пункта в Архангельск.

За один грёбаный день Дозорные позволили себя окружить.

— Каков будет ваш приказ, господин Оболенский⁈ — Дозорный говорил сквозь страх в голосе — Будем прорываться к Архангельску со всем, что имеем, либо будем отбиваться и дождёмся подмоги? Столпы и Император осведомлены о возникшей ситуации, но все как один говорят, что такое произошло не только с нами. К тому же, Архангельск нуждается в силах Империи больше нас.

Столп убрал подзорную трубу под пояс и тщательно помассировал виски.

— Они правы, в Архангельске сейчас гораздо больше гражданских. Империи не нужны смерти, возникнет всеобщая паника и начнутся волнения, — отозвался он задумчиво, унимая мандраж в голосе. — Пусть на защиту стен Контрольного Пункта Дозора выйдут все Дозорные, что есть. Вне зависимости от их усталости.

— Сделаю!

В уши Оболенского ударил гул; взгляд устремился в витающий в воздухе объект. Точнее, объекты. Сотни мерзких существ из тумана надвигались на Контрольный Пункт так, словно отчётливо видели его даже через скрывающие печати.

Оболенский стащил с себя плащ; узоры стремительно стали пробиваться сквозь прочную кожу, прорезая на броне столпа длинные дымящиеся полосы. Столп редко использовал свой Дар, но сейчас в этом был смысл. Узоры слились с энергией и нагрелись так, словно содержали в себе раскалённый металл. Кожу начало неистово жечь.

Броня и верхняя одежда вспыхнули серебристым пламенем. Руки, плечи; всё тело буквально в миг запылало. Силуэты тварей продолжали увеличиваться, и теперь их чёрные глаза упёрлись в лицо Аристарха.

Напряжение выросло до предела.

Миг — и Аристарх Оболенский испарился, оставив за собой дымную пелену.

Всё произошло быстрее, чем кто-то мог отреагировать — слишком быстро. Вот столп вырывается вперед, одной лишь волной энергии уничтожая всю стаю крылатых тварей. Вот он пикирует вниз, а вот…

Кровь.

Дикий крик боли Аристарха Оболенского прорезал тишину тумана, начисто заглушив вереск тварей. Странные линии без какого-либо контакта прорезались на груди, животе, шее, руках Оболенского. И вот уже крики переходят в хрипы.

Безумие! Какая скорость!

Свалившись на колени, Аристарх Оболенский попытался собрать рукой рассыпавшиеся узлы кишок; лицо исказилось болью. Глаза в непонимающем ужасе продолжали искать тварь, что сделала это.

Из тумана вышла фигура огромной твари совершенно незнакомой формы, с широкой пастью, из которой текла кровь. Тварь раскрыла пасть шире, вздёрнула голову кверху и победоносно завизжала.

А затем тело столпа грохнулось плашмя, разбрызгивая ещё больше крови. Дар Оболенского имел одну особенность. Он пожирал всю энергию вокруг, чтобы направить её на неестественно быструю регенерацию. Органы Оболенского поползли обратно, кожа на груди начала затягиваться, но сил не осталось. Кто вообще способен наносить такие удары?

Вдали послышались шаги Дозорных.

— Защитить главнокомандующего!

Огненные шары вылетели в сторону твари, но казалось, будто всё это лишь детские фокусы на фоне крепости кожи туманного ублюдка. Монстр размылся в пространстве, а затем послышались крики. На этот раз это были крики Дозорных.

Надо… бежать!

* * *

— Костя, ты же проспишь! Вставай скорее!

— Да, — буркнул я в подушку. — Уже встаю.

Жизнь — штука цикличная. А циклы — такая вещь. Иногда интенсивность их нарастает, а иногда, наоборот, снижается.

После разговора с Дарьей Громовой прошла неделя. И, готов признаться, это была самая спокойная неделя в моей жизни. Поэтому я был готов ко дню большого приёма Императора настолько, насколько это было возможно.

Поднявшись с кровати, я пошагал в ванную. Ещё вчера сходил в цирюльню и привёл своё лицо в порядок. Худоба практически пропала за время «отпуска», а магическое начало восстановило свой ритм выработки ауры. Ещё вчера вернулся к тренировкам.

— Все документы взял? — спросила Екатерина, помогая мне застегнуть рубашку.

Я кивнул.

— Да.

— Ох… вот бы всё прошло хорошо.

Выходил я из района в сопровождении всех членов семьи. Безродные улыбались, махали руками и обнимали меня. Кто-то просил передать привет Императору, другие просили уточнить о возможных изменениях в законах для прав безродных. В общем, провожали меня как в последний раз.

— А ещё фотографию с Романовым сделай! — крикнул кто-то из толпы напоследок. — Повесим где-нибудь! Такое раз в жизни случается!

— Ага, — кивнул я и сел в машину.

Водитель вывернул на дорогу.

Ехали мы не совсем долго. В этот день на дорогах Московии практически не было машин. Добравшись до высокого здания, больше напоминающего дворец, водитель припарковался у высоких металлических ворот и пояснил, что дальше, на земли Романовых, его не пропустят.

Когда я вышел из машины, ко мне подъехали другие — с флагами Империи на крышах. Меня пригласили сесть вовнутрь, что я и сделал. Ворота открылись, и мы заехали во двор, после чего неспеша проехали ко дворцу. Когда машина остановилась, мне открыли дверь и дали выйти, а позже, оцепив мою персону в круг, отвели внутрь здания. Судя по всему, система безопасности здесь была оточена.

Пройдя мимо зала, где проходил приём, мы пошагали дальше по коридорам. А затем, к удивлению, меня оставили в пустой комнате, где был лишь стол и пара стульев.

Охрана вышла, оставив меня одного.

Я оглянулся по сторонам. Шесть камер, две из которых видны невооружённым глазом. Интересное начало приёма. Пока сидел в комнате, успел войти в состояние «дхъяна» и привести «прану» в боеготовность. На всякий случай.

Дверь в комнату открылась через пятнадцать минут. В комнату вошла девушка в строгом костюме и с холодным взглядом. Она была собрана, молчалива и рассудительна. Присела напротив и разложила несколько документов на стол перед собой.

— Чем обязан? — задал я первый вопрос.

Она сняла очки и отложила их рядом с собой. Холодно поглядела на меня своими голубыми глазами.

— Для начала представьтесь; расскажите, кто вы такой и чем занимаетесь, — она внимательно меня осмотрела.

Первое, что бросилось в глаза, девушка была одарённая. И стоит отметить, что у одарённых может быть высокая наблюдательность. А ещё слух, чутьё и способность отслеживать реакции организма на нечеловеческом уровне. Иначе говоря, шутить с ней опасно.

— У меня тот же вопрос. Кто вы такая?

— Меня зовут Диана. Диана Романова. Я занимаюсь особыми делами. Это всё, что вам нужно знать.

Я кивнул. Романова, значит? Пришла встретить гостя?

— Константин Шагайн. Дозорный.

Я всё ещё не понимал, с какой целью она пришла ко мне. Не знал, какую линию поведения выбрать. Умом понимаю, что гонор здесь и сейчас показывать лучше не стоит, но говорю так, как могу. То есть криво и косо, буквально печёнкой ощущая, что хожу по лезвию ножа.

— Я читала ваше досье. Вы являетесь изгнанным наследником княжеского рода Громовых и законным сыном Михаила Громова. У которого, насколько мне известно, слегка натянутые отношение с моим отцом. Также у меня есть информация о том, что некий Константин Шагайн считается безвести пропавшим. Вы знали, что представление чужим именем уголовно наказуемо?

— Не понимаю, о чём вы говорите, — медленно поднял я бровь, чувствуя, как внутри всё похолодело.

— Также вы наверняка знаете, что сейчас посадить вас за решётку по закону не составит никакого труда.

Я склонил голову, глядя на Диану с любопытством.

— Я так полагаю, после обвинений последует что-то ещё.

— Да,