– Огромное спасибо.

Адвокат направил свою машину в сторону севера, за ней помчалсяпес с обрубленным хвостом, лая на переднее колесо до тех пор, пока автомобильне доехал до мощеной дороги.

Проехав примерно полторы мили к северу, Мейсон свернул кпочтовому отделению, носившему имя владельца – Кампо.

Старая мексиканка, у которой правая рука была на перевязи,медленно пересекла широкую веранду некрашеного здания, вошла в дверь и исчезла.

Хозе Кампо приблизился к машине.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Чем могу быть полезен?

– Вы меня не узнаете? – спросил Мейсон.

– Я… сеньор, я где-то раньше видел ваше лицо, но не могувспомнить, где это было.

– Я приехал узнать насчет женщины со сломанной рукой. Я изстраховой компании.

– Пожалуйста, сеньор, не беспокойтесь об этом, – взмахнулрукой Кампо, как бы отказываясь от любых услуг. – Нам ничего не надо. У менянет никаких претензий. Не надо никакой страховки.

– Но женщина застрахована.

– Нет-нет, сеньор. Все в порядке. У нас нет претензий.

– Рука срастается нормально? – справился Мейсон.

– Доктор говорит, что все в порядке.

– К какому доктору вы ее возили?

– К доктору в Редлендсе.

– Почему так далеко, в Редлендс?

– В Редлендсе хорошие доктора.

– Одни из лучших, – согласился Мейсон. – Но почему все-такитак далеко?

– Она хотела туда, сеньор.

– Хорошо. Теперь расскажите мне о лошади.

– О лошади… О… Ах да, это тот сеньор, который оказался нашоссе в то время, когда произошел несчастный случай. Так-так, точно, его звалисеньор Мейсон. Ах да, я теперь вспоминаю.

– А я хочу знать о лошади, которую Каллендер отдал вам нахранение, – сказал Мейсон.

– Нет-нет-нет, это был не Каллендер. Другой человек.

– Какой другой человек?

– Такой ба-а-альшой.

– Вы знаете танцовщицу с веерами по имени Шери Чи-Чи? –спросил Мейсон.

– Знаю, конечно. Она приехала к нам с этим человеком насчетлошади, и – о-о, столько бед случилось из-за этой лошади.

– А теперь перейдем к делу, – приступил Мейсон. – Начните ссамого начала и расскажите мне все.

– Это произошло в тот же день, что и несчастный случай.

– Так что же стряслось?

– Все началось, когда тот человек и Шери Чи-Чи, танцовщица свеерами, приехали на ранчо вместе с лошадью.

– Как они доставили лошадь на ранчо?

– Это было ночью. Ба-а-альшой человек сидел на лошади. Вот ивсе, что я знаю.

– А Шери Чи-Чи, танцовщица с веерами?

– Она приехала на машине, ехала очень медленно позадилошади. Была ночь. Первое, что я услышал, был стук копыт по дороге, так: цок,цок, цок. А потом я услышал, как ехал автомобиль, тихо так. Затем мой домосветили фары, и эти люди вошли сюда. Это были очень хорошие люди, они хотели,чтобы я взял лошадь на несколько дней. Чтобы она постояла у меня на конюшне, ичтобы никто ее не увидел, и чтобы я позаботился и о седле и об уздечке.

– Продолжайте.

– И они мне хорошо заплатили. О-о, они и вправду заплатилимне хорошо, сеньор. Здесь я не могу пожаловаться.

– А что случилось потом?

– Затем, в тот же день, в тот самый день, когда произошелнесчастный случай…

– В среду, одиннадцатого числа? – уточнил Мейсон.

– Я так думаю. Это и вправду было в среду. Да, я думаю, чтоодиннадцатого. Этот человек позвонил мне. Сказал, чтобы я оседлал и взнуздаллошадь и, в общем, подготовил ее.

– Подготовил к чему?

– Этого я не знаю, – ответил Кампо. – Он просто велел мне доночи надеть седло и уздечку.

– А что еще?

– Предупредил, если меня будут спрашивать о лошади, тоответить, что она забрела на ранчо, что она была оседлана и взнуздана так, какя это сделал ночью; что я вроде боюсь, как бы у меня не случилось каких-нибудьнеприятностей, и поэтому решил ее оседлать, взнуздать и отвести к шерифу.

– Хорошо, что потом?

– Я ее седлаю и взнуздываю, а затем все и происходит. Не тойночью, а утром.

– Что?

– Это случилось рано утром. Еще не рассвело, и цыплятачто-то расшумелись. Где-то там прохаживался койот, хитрый-хитрый такой. У меняс ним и раньше были неприятности. Он всегда приходит задолго до рассвета.

Моя тетка, Мария Гонзалес, она чутко спит, меня разбудила. Яуслышал шум в курятнике и взял дробовик. Я выбежал из задней двери с фонарем.Держу фонарь и вижу два койотовых глаза, и тут я стреляю.

– И что же произошло?

– В койота я не попал, а лошадь ускакала.

– Куда она ускакала?

– А это уж я не знаю. Думаю, что уж точно недалеко. Былотемно, и я погнался за койотом. Потом я решил: будет утро, поймаю лошадь. Ночьюведь ходи не ходи, все равно не найдешь. А койота я упустил. Это прямо дьяволкакой-то. Слишком хитер.

– Ну а лошадь так и ушла?

– Нет-нет, сеньор. Я снова пошел спать. Стал ждать утра,чтобы идти искать ее.

– И что потом?

– Потом, – стал объяснять Кампо, – этот человек, которыйраспорядился насчет лошади, я думаю, его зовут Гарри. Да, точно, Гарри. Фамилияего, сейчас припомню, да, вспомнил. Фамилия его Когсуэлл. Гарри Когсуэлл.Точно, его так звали. Позвонил Гарри Когсуэлл. Чтобы я привел лошадь наследующий день к шерифу. И просил, чтобы я еще принес два веера, которые этадевушка оставила на ранчо, когда здесь была.

– Хорошо, – сказал Мейсон. – А что с веерами?

– Я спросил Гарри насчет вееров, и он говорит, чтобы япривез их к нему в Броули. А лошадь – к шерифу. Но лошадь, ее нет. Насталоутро, но я нигде не мог ее найти. Эта лошадь, она может стоять часами сотпущенными поводьями – стоять смирно, как привязанная. Я думал, что найду ее,что она так и будет стоять у въезда на ранчо, может быть, у ворот, но, сеньор,что мне было делать? Уже утро наступило, а лошади-то нигде не было.

– Хорошо, и как вы поступили?

– Со мной здесь моя тетка, Мария Гонзалес, я ее попросил,чтобы она взяла эти веера и отнесла их этому мужчине, Гарри, в Броули, а сампошел искать лошадь.