жизнь хватило бы нескольких монет. Как хорошо, что граф его не послушал и поступил благородно. Мой отец подарил мне новую жизнь, за что я ему безмерно благодарна. Сейчас я понимаю, что была многого лишена. А могла быть лишена и будущего, останься я в Кулате.

Для главы попечительского совета я осталась все той же нищенкой, недостойной находиться в стенах Королевской Академии. Я чувствовала его недовольство, направленное на меня. С оборотнями лорд Родестен был вежлив, с Крисом учтив, а от Элии не мог оторвать глаз, ей единственной он улыбался. Скажем прямо, лучше бы этого не делал, улыбка его совсем не красила, потому что демонстрировала неровные зубы.

Наблюдая за поведением первых лиц империи, я забыла о волнении. Все это слушание — маскарад, сейчас я это понимала. Роли распределены, наказание заранее известно, но необходимо соблюсти формальности.

Канеф и Бэллс старались всю вину переложить на Стеркитов. Уверяли, что морок наводили Элия и Крис, а они даже не знали, какое действие оно окажет. При этом оба краснели и отводили стыдливо глаза. Напомнили, что в итоге именно они оказались пострадавшей стороной, но это заявление не вызвало сочувствия. На вопрос, где они взяли запрещенную к использованию пыльцу, уверенно солгали, что на ярмарке.

— Вы лжете, — жестко отреагировал глава тайной канцелярии. — По этому вопросу будет проведена дополнительная проверка.

Не знаю, как именно эта проверка будет проходить, но оба парня побелели.

Крис сказал, что не чувствует за собой вины. Они планировали просто подшутить, как поступают очень часто в любом учебном заведении с теми, кто слишком много на себя берет. Он уверял, что они с сестрой не наводили морок. Их вина только в том, что они предложили подшутить надо мной, все остальное — инициатива Канефа и Бэллса.

— Какие отношения у вас с Ларианой Мэлнс? — спросил лорд Родестен Элию.

— Никаких. Я не общаюсь со всяким сбродом. Эта девица с первого дня своего появления в стенах Академии прыгает по мужским койкам. Ей даже для этих целей выделили отдельную комнату, — обливая меня грязью, она почти кричала.

Оборотни зарычали, граф Стеркит стукнул кулаком по столу, ректор не скрывал своей злости, но были и те, кому эта ложь пришлась по душе. Было неприятно наблюдать, как глава попечительского совета кивает головой, соглашаясь со словами этой злой завистливой лгуньи. От стыда хотелось провалиться сквозь землю.

— Зачем же вы лжете, леди? — вмешался строго Мариус. — Девушка невинна. Как вы знаете, сильный альфа по запаху может определить, была близость в жизни девушки или нет. Любого рода близость, — выразительно посмотрел он на Элию. Означало ли это, что не стоит дальше меня очернять, или самой Элии есть что скрывать, конечно, никто выяснять не стал.

— Я никого не оговариваю. Я лишь поделилась той информацией, которая ходит среди студентов. Они что видят, то и обсуждают, — гордо задрав голову.

— Не стоит опускаться до банальных сплетен, это не красит ни одну девушку, кем бы по происхождению она ни являлась, — вмешался граф. — Тем более, что происхождение — это не твоя заслуга, — Элии стало неудобно, что ее при всех поставили на место. В глазах появились слезы.

— Ты меня пришел защищать или эту безродную?

— Я пришел для того, чтобы выслушать ваше вранье и назначить наказание, — все так же резко.

— Ариус, наказывать студентов должен я, — вмешался глава попечительского совета. Они сцепились взглядами, никто не хотел уступать. Мне хотелось напомнить, что, прежде чем выносить решение, неплохо бы и нас выслушать, но, видимо, все забыли про маскарад.

— Ты решаешь, исключать провинившихся студентов или нет, Юстин. А я буду решать, какое наказание они понесут за преступление. Напомню, что приобретение запрещенных веществ и использование их во вред другим — преступление.

— Я не вижу в этом состава преступления. Конечно, все мы придумаем наказание за нарушение, но исключать никого не станем, тем более никто не пострадал, — улыбнулся он при этом только Элии.

— Тогда я озвучу наказание, которое имею право назначить и как глава тайной канцелярии, и как отец, — все замерли и перестали громко дышать, сосредоточившись лишь на графе. — Отныне вы двое и мой сын с этого дня служите в отряде «Серых теней» под предводительством Амияна Канига. Если после года службы останетесь живыми и здоровыми, вас восстановят в Академии.

— Папа, за что?

— Папа!.. Нет. Крис ни в чем не виноват…

— Я лучше брошу учебу…

— Отказ от службы приравнивается к трем годам заключения, — жестко оборвал он парней и Элию, которые пытались возмутиться.

— Ариус, это слишком жестоко, — попробовал вмешаться лорд Родестен.

— Вы свободны, — перевел граф взгляд на семейство Бэллсов и Канефов. Те выглядели потерянными, но поднялись из-за стола и молча покинули зал. Как только дверь закрылась, лорд Стеркит продолжил: — Юстин, ты просил руки моей дочери, но я отказал тебе, причины всем известны, как и то, что лорд Тетстен не стал делать предложение Элии. Единственная возможность для нее закончить учебу — разрешение на эту самую учебу, полученное от мужа. В противном случае ты, — перевел взгляд на дочь, — прямо сегодня возвращаешься домой под опеку семьи…

Глава 44

Лариана

Жестоко. У меня дар речи пропал, когда граф озвучил меру наказания. Я не знаю, куда отправили служить Криса и его товарищей, но судя по их напуганным лицам, в самое пекло бездны.

Элия в глубоком шоке, ее можно понять. Как бы я ни относилась к сводной сестрице, настолько жестокого наказания ей не желала. Покосившись на главу попечительского совета, я мысленно посочувствовала Элии. Быть влюбленной в Рэя, строить планы на совместное будущее, где твоим мужем станет красавец и сильнейший маг, а в итоге остаться с лордом Родестеном. Я бы отказалась от учебы, но ни за что бы не вышла замуж за эту болотную жабу. Мне легко рассуждать, я привыкла к лишениям и несправедливости, а для избалованной аристократки, наверное, мир померкнет, если ее заберут из Академии.

Интересно, какое отношение ко всем этим наказаниям имеет Рэй? Самое непосредственное, тут же отвечаю сама себе. Наверное, впервые я осознаю, какую власть и силу имеет Рэй. Он бережно охраняет мои тайны, чтобы я не пострадала, но при этом летят головы тех, кто, не подозревая о моей роли в его жизни, пытается мне навредить. Возможно, это не совсем справедливо, но я не готова встать на защищу сводных брата и сестры. Они всю жизнь жили в достатке, не знали бед, лишений, несправедливости, при этом выросли самыми обычными