просил подождать его в машине, но Джулии не сидится на месте. Он забыл рюкзак на заднем сиденье – подходящий предлог, чтобы пойти к нему.

В зале с зеркальными стенами толпится человек пятьдесят. Оглушительная тишина. В углу стоит Феликс, видно, что он нервничает. Джулия пробирается мимо сидящей на шпагате девушки, обходит парня, который растягивается, высоко подняв ногу. Феликс в шортах и майке делает плие – подбородок вверх, спина прямая. Увидев Джулию, он вздрагивает.

– Что ты здесь делаешь? Я же сказал не заходить!

– Хотела пожелать тебе удачи!

Феликс так бледен, что его не узнать. Тишину прерывает чей-то голос. В зал заходит женщина с длинными косичками, закрывающими спину. Она хлопает в ладоши и быстро обводит взглядом танцоров. Джулии становится страшно.

– Окей, через пять минут покажу вам движения. В быстром темпе, так что приготовьтесь. Потом разобьетесь на группы по десять человек, и посмотрим, что у вас получится. Удачи!

Конкуренты бросают друг на друга косые оценивающие взгляды.

– Ты ее знаешь? – шепчет Джулия.

Феликс отрицательно мотает головой. Джулия задумывается, хорошо ли она сделала, притащив его на кастинг. Стоя среди людей, готовых вцепиться друг другу в глотку, она уже не так уверена в своей правоте. Красивая рыжеволосая девушка задевает ее ногой, делая безупречные фуэте. Феликс понуро опускает голову.

– Дай сюда мои вещи, мы уходим.

– Что?

– Мне здесь делать нечего.

– Слишком поздно. Ну же, возьми себя в руки, сосредоточься на музыке… Ты… Ты их поразишь.

Женщина с косичками хлопает в ладоши и выстраивает претендентов в линию. Все лезут вперед, кроме Феликса, спрятавшегося в глубине зала.

Джулия выходит и наблюдает за происходящим из-за двери. Женщина показывает танцевальную связку, одно движение за другим. Жесты и па очень сложные, Джулия удивляется, что танцорам удается с легкостью их повторить. Теперь под музыку…

– Пять, шесть… Пять, шесть, семь, восемь!

В рядах паника, никто не ожидал такого темпа. Феликс, кажется, совсем растерялся.

– Последний раз, потом сами! У вас будет две попытки. Выкладывайтесь по полной!

Все внимательно смотрят, ловя каждый жест. Лица напряжены. Феликс спрашивает свою соседку о движении, которое он упустил, девушка поворачивается к нему спиной. Джулия грызет ногти, с тревогой размышляя, чем все это кончится. Если Феликс провалится, он больше никогда не осмелится испытать удачу. Сейчас на карту поставлен не только кастинг, но и его будущее, его свобода.

Танцоры строятся в ряды. Стоя спиной к зеркалу, женщина с косичками внимательно оглядывает каждого.

– Пять, шесть… Пять, шесть, семь, восемь!

Перед ней прошло уже несколько рядов. Настала очередь Феликса. Джулия затаила дыхание. Музыка. Собравшись, танцоры начинают связку. На пятом движении Феликс ошибается. Женщина с косичками качает головой и хлопает в ладоши.

– Пять, шесть… Пять, шесть, семь, восемь!

Черт подери! В глубине зала Феликс собирает вещи, пока остальные готовятся ко второй попытке. Он идет вдоль стены, подходит к двери. И его хватает Джулия.

– Не уходи сейчас. Попробуй еще раз. Умоляю, не оставляй за ними последнего слова.

Феликс избегает ее взгляда и направляется к выходу.

Она вспоминает их разговор на террасе, как он мечтал о свете софитов, а родители мешали ему идти этим путем. И Жанину, которая всегда учила ее слушать свое сердце. «Если я и стала писательницей, – думает Джулия, – то только благодаря ей. А иначе чем бы я занималась? Хватило бы у меня смелости пойти, как она, своей дорогой, испытать судьбу?»

Джулия удерживает Феликса и сжимает в объятьях. Долго. И достаточно крепко, чтобы почувствовать, как бьется его сердце. Потом обхватывает его лицо руками и смотрит прямо в глаза.

– Будь собой, остальные роли уже заняты, – цитирует она послание из шапочки, которую Мадлена связала для Феликса. – Вот, Гэтсби, держи, – говорит Джулия, протягивая ему блестящие лодочки на шпильках, найденные у него в рюкзаке. Те самые лодочки, в которых Феликс выступал у мадам Артюр. – Задай им жару!

Он удивлен, стоит в нерешительности. Потом молча надевает туфли. На каблуках Феликс выше Джулии на голову. Он делает глубокий вдох и толкает дверь в зал. Встает в свой ряд и бросает взгляд на Джулию.

– Живой, – одними губами произносит она и улыбается.

49

Люсьена сметает конфетти со ступеней церкви. Эта дрянь застревает повсюду, и между брусчаткой тоже, не выковыряешь! Вцепившись в метлу, она яростно скребет плиты. Конфетти не сдаются.

Прошлой ночью она не сомкнула глаз, хоть и устала. Демоны неотступно осаждают ее. В голове звучат голоса, когда темно, это еще мучительнее. Она уже пять дней не навещала Жанину. Не хватает смелости смотреть ей в глаза да и страшно встретить Джулию.

У Люсьены кружится голова, она цепляется за метлу, сметает разноцветные кружочки в аккуратную кучку. Зимние свадьбы так же невыносимы, как и летние. К чему устраивать представления? Раньше достаточно было сказать «да» священнику, безо всех этих излишеств с цветами, лентами и фотографиями. Базар какой-то, а не свадьба!

Порыв ветра разбрасывает конфетти. Люсьена в гневе швыряет метлу. Голова кружится очень сильно. Люсьена хватается за ручку двери, входит в церковь, опускается на колени. На лбу выступил пот. Она молится, прижав руки к губам, бледнее статуй, возвышающихся над ней. В ушах гудит. Каменные плиты уходят из-под ног, лица святых расплываются.

– Будь я проклята!

Она задыхается, хватается за грудь. Сердце бешено колотится, и она не слышит шелеста сутаны. Священник встает на колени рядом с ней и тихим голосом начинает молиться:

– Тебе, Господи, единому благому и непамятозлобивому, исповедую грех свой. Если бы и умолчал я, Ты, Господи, знаешь все, и ничто не сокрыто пред очами Твоими.

Люсьена сдерживает рыдания. Кюре, не глядя на нее, продолжает нараспев:

– Согрешил, Господи, согрешил и недостоин взирать на высоту небесную.

Тишина. Грудь словно зажата в тисках. Люсьене хочется закричать, провалиться сквозь землю… Отец Мариус берет ее за руку.

– Я с тобой.

Скрючившись, она присаживается на скамью.

– Люсьена, что бы ты ни сделала, Бог все может понять и простить.

Она сейчас так уязвима, священнику жаль ее. Колокола бьют полдень. Люсьена делает глубокий вдох. Она держится за отца Мариуса, и тепло его руки успокаивает ее. Внезапно ей хочется заговорить, открыть свою тайну. Пусть выйдет, выплеснется, хоть бы и забрызгав все вокруг. Она хочет изблевать свое горе, угрызения совести, тоску. Покончить с чувством вины, столько лет пожирающим ее. И пусть ее заберет дьявол! Лучше умереть, чем прожить еще хоть секунду с этим грузом на плечах.

– Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Я была молода, и…

Она не может говорить от рыданий, горло словно завязано в узел. Отец Мариус подбадривает ее взглядом. Люсьена думает о том, как он разочаруется в ней, и эта мысль ранит ее сердце. Глядя в пол, она шепчет:

– Когда я его встретила, мне было всего двенадцать лет. На танцах, в день святой Цецилии, после Освобождения. Я в жизни не встречала мужчины красивее. Его звали Жан Колоретти.

Все ее тело начинает дрожать – руки, челюсть, колени.

– Продолжай…

– Я любила его всем сердцем, всей душой. Этот человек, отче, даже спас мне жизнь. Он обо мне заботился, давал немного денег, научил меня читать, петь. Я обязана ему всем, а я… Я разрушила его жизнь и жизнь женщины, которую он любил.

Она словно проваливается в прошлое – на шестьдесят лет назад. Закрывает глаза. Церковь наполняется светом. Она идет по лавандовому полю, держась за руку Жанины. Жан улыбается ей, эта улыбка ее согревает. Она до сих пор чувствует тепло его рук – как тогда, когда он бережно вынес ее из моря и положил ее на гальку. Потом небо хмурится. Она одна в темном сыром коридоре, который ведет к спальне матери. На двери красная косынка – входить нельзя. Люсьена слышит смех, стоны, вздохи. Она закрывает уши руками. Жан