"Поверь мне, это именно такой сыщик. Я, кажется, ещё не рассказывал тебе о миссии, в которой был, и моих коллегах по ней. Так вот. Миссия наша была стандартной и ничего необычного из себя не представляла. Такие исследования на планете ведутся регулярно испокон веков.

Суть была в том, чтобы спрогнозировать и рассчитать влияние личностных единиц с большим творческим потенциалом на собственную жизнь в подобных земному обществах и на население самой планеты.

Рассматриваться должны были такие вещи, как способность творческого человека пробить себе дорогу в жизнь, повлиять на экономическую, политическую и общественную жизнь области проживания, потенциал человека сохранить свои творческие способности в неблагоприятном окружении... Ну, я думаю, и другие вещи, связанные с творческими задатками. Полагаю, данные исследования используются при планировании заселения новых планет, для контроля населения, ну и так далее. Кстати, сейчас земляне уже полетели к другим планетам? Ладно, потом, не буду отвлекаться.

В нашу миссию наняли три человека: то ли по причинам, известным одному лишь господу богу и администраторам, то ли не смогли найти больше: люди со внушительным творческим потенциалом, доказавшими величину своего таланта, тоже во вселенной не на каждом углу валяются. Да и завербоваться в миссию захотят, полагаю, не все.

Мы познакомились с коллегами, и нас связали дружеские отношения. Подготовка и разного рода инструктажи длились около трёх месяцев, и мы, проникнувшись взаимным уважением, пообещали друг другу, что и после миссии будем встречаться, помогать друг другу и сохранять нашу дружбу. Тогда, конечно, я был никаким не Шостаковичем, но явно считался каким-то большим в мире творчества человеком.

Однако нас ждал приятный сюрприз, устроенный администраторами проекта или самой природой человека: мы трое всегда чувствовали друг друга, своё идейное родство, хотя и не помнили, кем были до рождения. Так мы встретились в молодости и с тех пор стали переписываться и встречаться. Все мы, естественно, были одногодками: миссия началась в 1906 году, и мы "родились" в этом году в разных частях света с небольшим разбросом по времени.

Здесь, на Земле, нас назвали Дмитрием - это я, Рене и Аристотелем. Ты должна знать этих людей".

"Я слышала о философе Аристотеле, но ведь он жил очень давно, в античные времена?"

"О, наш Аристотель был философом и творцом совсем иного плана - он был финансовым творцом".

"Бизнесмен? Но ты говорил о миссии, касающейся творческих людей".

"Он создавал деньги с нуля и с таким изяществом, как иной поэт создаёт строфы своего шедевра! Поверь мне, чтобы заработать большие деньги, нужно быть трудягой, а для того, чтобы заработать очень-очень большие деньги, нужно быть творцом - поэтом, писателем и композитором своего дела! И Аристотель был таковым. Его фамилия была Онассис, и в своё время он был богатейшим человеком века, а его флот - самым большим частным флотом мира".

"Ого! Фамилию Онассиса я слышала - сегодня она стала синонимом кого-то сказочно богатого. А вот имя третьего мне незнакомо - я не знаю никого по имени Рене. Разве что Рене Декарта, который тоже жил куда ранее".

"Наш Рене более известен под своим творческим псевдонимом - Джеймс Хедли Чейз".

"И я, кажется, знаю, про кого ты говорил, что он сыщик! - засмеялась Маша, - Это ведь он у нас король триллеров и детективов!"

"Да-да, а Агата Кристи - королева этого жанра! - подхватил Шостакович, - Вопрос только в том, где его найти".

"Я, на самом деле, думаю, что вы трое несколько уникальны, и не только в творческом плане. Ты очень быстро пришёл в себя после твоей электрической тюрьмы, Дима. Это необычно и, возможно, связано с той специальной подготовкой, что была проведена вам перед миссией. Тогда можно предположить, что два твоих друга тоже быстро пришли в норму и сейчас либо носятся где-то в пространстве, либо засели у кого-то в голове".

"Прямо с языка сняла".

"Тогда я хочу кое-что проверить".

Маша вскинула руку, попросила у официанта счёт, отставила третью чашку уже остывшего чая в сторону и встала из-за стола. Пешком идти уже не было ни желания, ни времени. Выйдя на улицу, она вызвала такси и уже через двадцать минут была в офисе.

Сев за стол, она набрала в поиске имена друзей Шостаковича и самого Дмитрия Шостаковича, а затем откинулась на спинку кресла.

- Так я и думала, - произнесла она вслух.

Но мысль опередила слова, и Шостакович уже знал ответ: согласно информации из базы данных, ни Шостаковича, ни Онассиса, ни Чейза никогда и нигде даже не существовало.

"Впрочем, - сказал жизнерадостным тоном Шостакович, явно желавший сделать сюрприз и сорвать за это очередную порцию аплодисментов, - есть ещё один вариант коммуникации. Знаешь, мы все родились в разных частях света, а довольно трудно общаться и встречаться, когда твои страны конфликтуют.

Поэтому ещё в юношестве мы нашли местечко, куда мы могли попасть по велению души, и никто бы нам за это ничего не сделал. Там и можно оставить послание другим членам нашей тройки. Если они сейчас болтаются по миру или сидят, подобно мне, в чьей-то голове, они тоже подумают об этом месте и найдут послание".

"И где же это чудесное место?"

"О, впервые мы втроём встретились в Барселоне на Международной Выставке, - проигнорировав вопрос, пустился в воспоминания Шостакович, - было это, кажется, в двадцать девятом году. Я прибыл туда как заведующий музыкальной частью в театре Мейерхольда, мы были на гастролях. Аристотель, чья семья недавно обанкротилась, был начинающим бизнесменом и изыскивал на Выставке новые знакомства и способы заработать денег. Рене тогда был совсем не Чейзом и работал распространителем детской литературы на выставке...

Что могло заставить встретиться таких настолько непохожих друг на друга людей? Только миссия, которая жила в сердце каждого независимо от того, знал ли о ней или нет. Мы встретились в баре, вместе пообедали, разговорились, потом вместе гуляли по Выставке, потом, когда у меня появилось время, поехали в Барселону... В тот момент только я из нашего кружка стал хоть сколько-нибудь заметным в мире человеком: на моём счету уже была симфония и некоторые другие сочинения.

Мы обменялись контактами и, разъехавшись, поначалу звонили друг другу и съезжались то к месту моих гастролей, то на различные мероприятия мирового уровня. Однако потом грянула война, и со встречами стало хуже. А потом, после войны, отношения между странами стали накаляться, и за замеченные за мною связи