Что ж, Карлос. В таком случае я расскажу тебе и нашу часть истории.

И следующие полчаса Маша рассказывала Карлосу (и, получается, Рене) ситуацию со взрывом электронной тюрьмы.

- И вот мы вошли сюда, - закончила она.

Несколько секунд в комнате висело молчание.

- Тут Рене хочет что-то спросить, - сказал, наконец, Карлос, - точнее, Джеймс. Я немного обижен, потому что я только сейчас узнал, каков его псевдоним. Странно было называть меня своим другом и не сказать, что он - великий Чейз. Но вопрос передам. Он спрашивает...

Он немного помолчал.

- Он спрашивает, раз мы здесь, то где же тогда Ари?

В это же самое время Квинт задавал себе вопрос, подобный вопросу Карлоса - не сходить ли к другому специалисту и ему.

Майрус Квинт, Директор земного филиала БИМПа, не был злым. То ли в соответствии с детскими сказками, то ли с веяниями новомодной психологии, злость стала считаться синонимом чего-то вредного или не приводящего к хорошим последствиям. Однако этот взгляд ограничен: существует и множество других эмоциональных проявлений человека, которые наносят урон как самому индивидууму, так и тем, кто живёт вокруг.

Например, зависть. Зависть - это не злость, однако человек проникнутый завистью, будет вершить несправедливость начиная с детского сада, где будет жаловаться на одногодков за то, что у них игрушки лучше, и заканчивая седой старостью, где станет ворчать и ставить палки в колёса молодёжи. Но это не о Квинте, завистником он не был.

Ещё одно из таких состояний мальчиша-плохиша - это безразличие. Иногда безразличие даже кажется положительной чертой - например, когда ребёнок просто сидит и даёт маме отдохнуть, а не бегает вокруг, круша всё, что под руку попадается. Но эта беда проявит себя позже - когда ребёнку будет сорок лет, и он по-прежнему будет сидеть у мамы на ручках. Но это, опять же, не о Майрусе Квинте.

Квинт был обходителен и благосклонен. Он пожимал руки людям и улыбался им. Он знал по именам сотрудников вокруг себя и даже временами выписывал им премии. Он старался работать хорошо, вовремя посылал отчёты руководству и держал статистику ненайденных потеряшек на максимально низком уровне. Да и ругался он редко - только в моменты духовного просветления и телесного удовольствия. В общем, он был хорошим для людей вокруг.

Впрочем, тут мы ошиблись. Согласно его внутреннему пониманию, вокруг Майруса Квинта не было людей - вокруг были враги. Враги кивали ему, проходя мимо, враги приносили ему кофе, враги населяли планету там, внизу, прибывали на неё и убывали восвояси. Враги лежали в его постели, давали ему указания и просили этих указаний. И Квинт как никто понимал, что злиться на своих врагов бессмысленно.

Он боялся своих врагов - а кто в здравом уме не будет бояться врагов? Но свою жизнь он провёл, выстраивая свою линию обороны против полчищ недругов вокруг него. Он поднялся по карьерной лестнице, чтобы эффективнее противостоять атакам. Он был вежлив и почтителен, чтобы вносить хаос и замешательство в ряды противника. Он не позволял поймать себя на сделанном, чтобы никто не мог обвинить его в агрессии.

И он выжил. И не только выжил, а ещё и преуспел - не это ли оказалось доказательством правильности его действий?

А недавний террористический акт - взрыв тюрьмы и побег заключённых - пробил в его обороне опасную брешь. И поэтому эту брешь требовалось залатать как можно скорее, а затем сделать работу над ошибками и организовать работу так, чтобы подобное не имело возможности произойти опять.

Возможно, стирание из базы номеров самых опасных заключённых - тех, что слабо поддавались внушению, а также сильных миссионеров, - было ошибкой: их теперь не найти. С другой стороны, их не найдёт никто другой. Хотя однажды эта выскочка нашла Лиса... Пусть теперь ищет всех этих заключённых, может, кого-то и найдёт. А после этого загадочно пропадёт и она с дружками. Она слишком опасна, хоть и наивна как пень.

"Интересное мнение".

Майрус Квинт встрепенулся от собственной мысли. Конечно, его мнение интересное - оно логично обосновано и соответствует окружающей действительности. Оно просто прекрасно.

"Сильные люди нужны, чтобы делегировать им обязанности".

Квинт вскочил из кресла. А вот эта мысль была совершенным безумием! Делегировать обязанности... врагу... Чтобы завтра тебя похоронили без почестей и в грязи...

"Эта ситуация совсем расшатала мой разум", - подумал Директор. Он вышел в личную ванную комнату, соседствующую с его кабинетом, и подставил голову под струю холодной воды. Вода ли помогла, или стресс начал сдавать позиции, но странные мысли в голове больше не появлялись.

Директор прошёл в кабинет и, пытаясь отвлечься, принялся за работу: акты о довольствии, приказы о перемещении персонала, просьбы об отгулах и премиях... Текучка заполнила его внимание, и оно более не возвращалось к голосам изнутри.

Так продолжалось до вечера. Квинт поужинал, ещё немного поработал в личное время, но так и не доделал того, что хотел. Он попросту хотел спать. Однако сразу спать ложиться он не любил: вечернее, свободное от работы и лишних глаз время он проводил за чтением, просмотром фильмов, слушанием музыки и иной столь же не требующей постоянного надзора деятельности. Квинт затребовал у обслуживающего персонала ужин и отослал всех домой. Ужин он уминал уже в постели за телевизором - спальня его находилась здесь же, рядом с рабочим кабинетом. Через час он уже спал.

Автоматы отключили свет и телевизор, распылили в воздухе тонкий цветочный запах с тонизирующим эффектом и поставили будильник на обычное время.

Однако через два часа, в полной темноте капсулы Директора его тело дёрнулось, потом дёрнулось ещё раз. Голова продолжала спать.

Правая рука поднялась, передвинулась, будто подвешенная на верёвочках, и аккуратно, ладонью, легла на лицо. Пальцы на руке зашевелись, будто чужие, заскребли по лицу и, наконец, достигли своей цели: указательный палец зацепил правое веко и приоткрыл его.

Веко не закрылось: за ним смотрел в пустоту неподвижный, ничего не выражающий глаз Директора.

Правая рука дёрнулась обратно, к её движениям присоединилась левая рука: обе они оперлись ладонями о перину и попытались, подобно домкратам, приподнять туловище. С первого раза это не получилось, и тогда неведомый кукловод решил сделать иначе, он перевалил туловище набок, скинул обе ноги с кровати ипопытался поднять туловище снова. Голова свесилась на плечах, словно у дохлого цыплёнка, но теперь туловище сидело.

Пару минут кукловод думал, а затем просто дал телу