он опускает подбородок мне на голову, и тогда мне кажется, что, если бы он не прижимал меня, я бы улетела, как воздушный шарик.

Чем закончился матч, я даже не поняла. Все мое внимание было поглощено одним ощущением: стоя на пороге вероятной профессиональной катастрофы, я чувствую себя самой успешной женщиной на земле.

Выходя со стадиона, я одной рукой опираюсь на руку Майера, а пальцем другой держусь за петлю на его поясе.

Мы с Карой и Шоной договариваемся встретиться вечером: посидим где-нибудь втроем, а потом у них обеих свои планы. Когда они уходят, Майер, нахмурившись, спрашивает:

– Ты точно не хочешь, чтобы я остался? Марисса сегодня ночует у нас, и Хейзл все равно будет уже спать, когда я приеду. Так что ничего страшного не случится, если я немного задержусь и прилечу только к утру.

Вопрос вполне невинный, к тому же на лице Майера написана явная неуверенность. Тем не менее я думаю: «А вдруг он имел в виду не просто остаться, а остаться со мной… то есть на ночь…»

– Э-э… – растерянно произношу я.

– Я мог бы помочь… в плане общения, – уточняет он, кашлянув, и скрещивает руки на груди. – Ну и с новым материалом для номера, если хочешь.

– А… Хорошо. То есть нет, спасибо, все нормально. Коммуникативная смазка мне не понадобится.

Вот это ты ляпнула, Фи! Хорошо еще, что не сказала: «Все будет отлично, я и так уже мокренькая», – или еще какую-нибудь глупость в этом роде.

– Поработать над материалом мы успеем, а насчет сегодняшнего вечера вообще не беспокойся. Я совсем не против небольшого девичника, – добавляю я, пожав плечами.

Марисса и Майер – конечно, мои самые близкие друзья, но Кару с Шоной я воспринимаю как коллег и приятельниц. Встреча с ними – не то, из-за чего я бы стала волноваться.

Криво улыбнувшись, Майер смотрит в телефон.

– Ладно. Тогда «Убер» приедет через две минуты.

– А тебе разве не надо забрать вещи из гостиницы?

– Надо. Я добавил остановку. Подумал, что мы с тобой вместе вернемся в отель, а уже оттуда я поеду в аэропорт.

Я жалею о том, что не попросила его остаться, только не знаю, как теперь отыграть назад.

– Отлично… А может, ты успеешь поесть? Начали бы обсуждать материал…

В ответ на эту беспомощную попытку Майер лишь морщится, как бы извиняясь, и даже не отрывает глаз от телефона. Прежде чем он что-нибудь скажет, я сама говорю:

– Хотя нет, не бери в голову… Если честно, я так напихалась начос, что желудок мне еще отомстит.

Машина подъезжает. Поездка в гостиницу – гораздо более короткая, чем хотелось бы – проходит в той напряженной, гнетущей тишине, которой нам в последнее время удавалось избегать.

Вот мы уже стоим перед отелем. У Майера под скулами выступили желваки. Обе руки он сунул в карманы.

– Точно не хочешь, чтобы я остался хотя бы ненадолго? Могу улететь позже. Рано утром будет еще один рейс.

Из вежливости я на автомате отвечаю:

– Спасибо, не хочу отвлекать тебя от Хейзл. Все хорошо.

Это был шанс, а я его продула. Опять.

Майер кивает, мы оба входим в гостиницу через вращающуюся дверь. Он резко останавливается, и я, ойкнув, натыкаюсь животом на его задницу, прежде чем он успевает ко мне повернуться.

– Может, нам все-таки нужно поговорить? Об этом… – Май показывает пальцем на меня, потом на себя и так несколько раз. – Я не… – Его тяжелый вздох колышет прядь волос у меня на лбу. – Я не форсирую события? В свое время я сказал тебе, что предпочел бы, чтобы инициатива была в твоих руках… Я не слишком расслабился? Ты ведь дашь мне знать, если я причиню тебе какой-то дискомфорт? Пожалуйста, Фи!

В голосе Майера ощущается болезненность, и мне тяжело это слышать. Тяжело от того, что я не могу выразить свои чувства, не нахожу слов. То странное ощущение, которое я испытываю, проникло во все, даже в мою работу. Раньше было проще. Я не делилась с Майером только самым потаенным, а обо всем другом мы могли говорить свободно.

– Май…

Когда мы пили вместе, у меня был шанс все ему высказать как будто бы под действием алкоголя. Но даже тогда я струсила и не воспользовалась удобным предлогом.

Однако нельзя вести себя по-старому и ждать нового результата. Я не позволю другу мучиться, тем более что он этого совершенно не заслуживает, и я его люблю.

– Майер, – говорю я и беру его за руку, – мне все это нравится. Даже очень. Наверное, больше, чем надо бы. Потому что это меня отвлекает. По-моему, мы ведем себя естественно и нам хорошо, разве нет?

Прежде чем посмотреть на Майера, я на секунду прикрываю глаза. Мне так хочется увидеть на его лице облегчение, но оно становится только более напряженным.

– Можно я опять тебя поцелую? – спрашивает он наконец.

– Да.

И мы целуемся. Вокруг люди с телефонами, однако я почему-то не сомневаюсь, что Майер делает это для меня и для себя. Наверное, дело в простом, чисто физическом влечении, а не в настоящем чувстве с его стороны, но и показуха сейчас ни при чем.

Май держит себя в руках, и хорошо: я могла бы не выдержать и запустить руку ему под рубашку, наплевав на то, что мы стоим в вестибюле гостиницы.

Он улыбается, все еще касаясь своими губами моих, наши языки задевают друг друга. Я издаю тихий радостный возглас, и этот короткий звук значит для меня очень многое.

Когда мы разъединяемся, Майер пытается, но не может подавить улыбку. Такси сигналит.

– Поезжай, – говорю я, улыбаясь в ответ.

Теперь мне гораздо спокойнее. Напряжение спало, несмотря на то что радость заполнила все мое тело и вот-вот просочится сквозь кожу.

– Ладно. Созвонимся.

– Наберешь меня, когда приземлишься? – спрашиваю я, хотя вопрос, конечно, глупый.

С улыбкой, которая стала еще шире, Майер идет к двери, спотыкается и, удержав равновесие, смеется.

– Договорились.

Глава 17

«День без солнечного света очень, знаете ли, напоминает ночь».

Стив Мартин

Восемнадцать месяцев назад

Майер

Люблю пьяную Фи. Она еще менее закомплексована, чем трезвая. Где-то глубоко внутри меня сидит мужчина, которому льстят ее долгие взгляды и нравится, как она прикусывает губку. Я позволяю себе думать, будто пьяная Фи на меня запала. Позволяю, потому что уверен: я этим точно не воспользуюсь.

Другая часть меня закатывает глаза – раздраженно и даже с возмущением.

Наверное,