ни было, бой только лишь начался. Половина казаков, в том числе атаман Степ и есаул Арт были оторваны от «Инсомнии». В образовавшуюся брешь рьяно хлынули члены экипажей конфедератов, и бой из хаотичного побоища перерос во вполне серьезную строевую баталию.

Время в битве кажется не таким, как обычное время отдыха или каких-то бытовых дел. Человек-воин видит все совсем по-другому. Битва требует предела твоих возможностей, она требует и забирает все. Ник видел каждый кончик острия, обагренный фиолетово-сиреневым пламенем горячей плазмы, видел лезвия, несущие смерть в своем изящном танце. Воина-товарища-брата, чью руку обжигает плазменный клинок противника, плата за несвоевременно возвращенную руку после выпада, что сразил другого врага. Минуты, что шли по общепринятому, как точка отсчета времени Земли, тут, в космопорте Северном планеты Царица, для всех тянулись бесконечно долго. Сказывалась усталость, в зале порта же мало что менялось, расстановка та же, разве что ряды с обеих сторон неумолимо редели. Горячее сражение в невесомости.

– «Инсомния» готова, – наконец возвестил Ант. – Жду дальнейших приказаний!

– Занимайте места пилотов, ждите, – сказал Степ, и Нику на секунду показалось, что его голос изменился, это было похоже на хрипоту.

– Нам еще нужно время, – вполне воодушевленно протараторил Арт.

– Нет времени, соколики, нету, – хрипел атаман Степ.

Ник почувствовал усталость, тело, а особенно раны его, тяжелели и ныли. Потом словно туман окутал холл космопорта. Тысячи звезд вспыхнули в его глазу, и все потухло. Тьма, беспамятство и тишина.

***

Николас Ворон находился на Земле. Он сидел на ветке, зорко наблюдая за окружающим. Видел голубку на земле, корчащуюся от боли. Это он клювом сломал ей крыло и клюнул в тело. Молодая кошка, постоянно принюхиваясь, пробиралась, виляя меж кустов. За ней аккуратно и прямее, но на большем расстоянии, следовал крупный кот.

Степная кошка уже увидела голубку, медлила, озиралась… Подошла ближе, обнюхивая жертву. Кот был еще далеко. Николас Ворон спорхнул с ветки бесшумно, моментально когтями вцепился в тело кошки и одним коротким ударом клюва убил её. Кот, испугавшись, убежал. Он приступил к трапезе, медленно, играючи. Голубка все еще была жива… пусть живет… пока.

Насытившись, он решил облететь округу.

Холм, с одной стороны от него были бескрайние поля, с оврагами и небольшими лесочками, с другой стороны склон упирался в воду… он не сразу понял, что это огромная, широкая река, края которой не было видно.

Он посмотрел вверх, огромный синий купол неба будто оглушил его. Ветрено, он мерз.

Внизу были люди. Они веселились. Свадьба Дана и Киры была великим событием. Кроме степняков-сородичей на нее явились северяне и их сородичи. Их было очень много, а всего народу было тьма-тьмущая. Пили брагу, квас, кумыс. Пели, плясали. Молодые воины устроили соревнования и борьбу. Кира была в восторге, старик Ин пустил слезу. Дан наблюдал за всеми и сразу. Он с молодой невестой расположился на большом пригорке.

Первый день все желали молодоженам много детей, вечной любви, долголетия и благосостояния. Подносили дары. Оружие, яства, различную посуду, доспехи и украшения, в том числе и для лошадей. Дан чувствовал, что его уважают и чтят, зло он бы распознал.

Вождь Ин отозвал его в сторону и вложил в его руку что-то холодное.

Дан присмотрелся – вроде камень, или металл, он был желтого цвета и весь украшен узорами, очень красивыми. Дан не мог отвести от него взгляд.

– Дан, – обратился к нему старик, – береги этот камень, это наше будущее и прошлое, оно не должно попасть в дурные руки, ты чист, ты должен его хранить. И дочь мою не обижай, – добавил с улыбкой вождь северян.

– Я сделаю, как ты желаешь, уважаемый Ин.

– И еще… Дан… мы, все племя северян, как вы нас зовете, хотим, чтобы ты правил нами. Мы обсудим это на совете. Никто не против.

Дан был ошарашен, не знал, как реагировать.

– Я всё понимаю, Вождь, – продолжал старик, – мы будем праздновать не один день. Скажешь свое слово к окончанию праздника.

К удивлению Дана, многие кочевые также выразили желание присоединиться к нему. Видя, что он сильный и справедливый правитель. Кто-то устал скитаться впроголодь, кто-то, видя дружбу северян со степняками, понял перспективу и развитие, они поочередно сообщали это Дану.

К концу празднеств, на пятый день, Дан объявил Совет вождей, там же имели право присутствовать и воины. В том числе и Скит, будучи правой рукой Дана.

– Почтенные вожди и воины, – начал Дан. – Я благодарен всем за поздравления, но говорить я буду о важном для нас всех, – он сделала паузу. – Мы уже многие лета дружим и ведем мену с северянами, чаще общаемся с сородичами-степняками. Я породнился с северянами, теперь и они мои сородичи.

Послышались одобрительные звуки. Дан продолжал:

– Я считаю нас одним племенем, которое может жить совместно!

В толпе начался гул. Кто-то крикнул:

– Это как так, совместно?

Дан медлил, обдумывая слова:

– Мы можем обосновать единую ставку, там будут наши жилища, вокруг мы будем пасти скот, северяне сажать свою пищу, в реке ловить рыбу, мы будем процветать и множиться.

– Мы из покон веков кочевали по всей земле, почему мы должны всё поменять ради тебя и твоей женщины, – это сказал Скит, Дан не ожидал такого удара в спину.

– Скит, ты мне брат. Почему осуждаешь меня?

– Женщина околдовала тебя, ты забыл предков, ты возомнил, что ты выше всех нас, братьев.

– Ты не прав, брат, я хочу лучшего для нашего племени.

– Ты хотел сказать «твоего» племени, да? Великий Вождь Дан, я бросаю тебе вызов! Это воля предков!

– Так тому и быть, Скит, мы будем драться.

– По законам степи, Дан, конными!

– Да будет так. Завтра, на рассвете.

Утро было туманным и пасмурным, при этом степь пахла душистыми успокаивающими ароматами. На ровном поле собирался сонный народ, одетый в теплые шкуры, было морозно, осень переходила в зиму. Праздник выпал на последние теплые деньки.

Чувство тревоги витало в воздухе.

Дан так и не смог уснуть, он переживал