Может быть, нужно еще раз ответить? Будет справедливо объяснить бедолаге, что в тот день она повязала желтую ленту и что у нее нет ни малейшего желания и дальше получать его письма. Да, решила Селия, так она и сделает.

Но вечером это вылетело у нее из головы. Мать наняла труппу актеров, чтобы те изобразили пантомиму из шекспировской комедии, и Селия нашла это весьма занимательным, несмотря на то что мистер Чилдресс ухитрился сесть рядом с ней и бесконечно пытался завести разговор. Она кивала и улыбалась, но не слышала и половины из того, что он говорил. Вечер пролетел на удивление быстро. Ложась в постель, Селия совершенно забыла про письма и вспомнила о намерении прекратить переписку только утром, когда на подносе обнаружилось очередное послание.

– Агнес, – сказала Селия, взяв письмо. – Откуда они появляются?

Горничная встревожилась.

– Не знаю, мадам. Они просто лежат по утрам на кухонном столе. Там ваше имя. Мне их больше не приносить?

Селия поджала губы и открыла письмо. Оно оказалось лучше предыдущих, его даже можно было назвать славным.

«Надежда озарила мой мир. Моя душа воспаряет, когда я говорю о своей любви. Кто-то считает, что безответная любовь – это мучительная агония, что излияния любви ослабляют волю человека и высасывают из него жизнь. Но это не так. Чем больше я открываю свое сердце, тем полноводнее становится источник. Бесконечный поток моей любви к вам не иссякнет никогда».

Кто же посылает эти письма, думала Селия.

– Нет, Агнес, приноси их и дальше, – сказала она. Но почему-то не попросила горничную попытаться выяснить имя отправителя.

Однажды после ланча леди Хилленби наконец-то застала Гамильтона врасплох в коридоре возле его комнаты. Целую неделю после того как она пригласила Энтони в свою постель, ему удавалось избегать встреч с ней, но все-таки леди Хилленби подкараулила его и теперь прижималась к Гамильтону всем телом, пока он пытался придумать предлог, чтобы улизнуть. Как мужчина может почувствовать себя в безопасности, если даже в собственной комнате не получается насладиться несколькими минутами покоя?

Конечно, Энтони сбежал сюда, чтобы ответить на последнее письмо Селии. Теперь, когда она начала реагировать на его послания, ему с большим трудом удавалось поддерживать беседы. Он постоянно придумывал ответные реплики, но далеко не все из них были отправлены. И вот пожалуйста, его невнимательность привела к столь неловкому столкновению.

– Мы могли бы ускользнуть от всех прямо сейчас, – ворковала леди Хилленби. От ее высокого голоса разболелась голова. Она кажется слишком юной для подобного поведения.

– У меня уже назначена другая встреча.

– Фи! – Леди Хилленби поводила пальцем по его груди; пришлось поймать ее за запястье. – Это как обычно не займет много времени.

– Но если уж что-то делать, то как следует, – мягко произнес Энтони. – Советую вам попросить мужа показать, как это делается.

– Я хочу, чтобы это сделали вы. – Она надула губки, пытаясь высвободить руку. – Ведь я буду не первой, кому вы уже показали, правда?

– Леди Хилленби…

– Мистер Гамильтон.

Услышав чей-то голос, леди Хилленби застыла, на ее лице отразился страх, но тут же исчез – она узнала говорившего. Энтони оглянулся и увидел Селию. Та стояла, наблюдая, как он пытается убрать от себя руки ее подруги.

– Вас ищет мой брат, – произнесла Селия. – Он хочет, чтобы мистер Бичем показал вам вашу лошадь.

– Я как раз направлялся в конюшню, – ответил Гамильтон. – Благодарю за то, что передали сообщение.

– Прошу прощения. Я не хотела вам мешать. – Селия пристально посмотрела на подругу. Та самодовольно усмехнулась.

– О, ничего страшного! – Леди Хилленби взглянула на Энтони. – Мне нужно идти, сэр. Наверное, я уже нужна мужу.

Отлично, подумал Гамильтон, потому что мне ты никогда не будешь нужна. Энтони кивнул, и она поплыла прочь, на прощанье задев его грудью. Когда леди Хилленби скрылась из виду, Гамильтон посмотрел на Селию.

– Спасибо, – снова поблагодарил он.

Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке.

– Всегда пожалуйста. Я сомневалась, стоит ли вмешиваться, но мне показалось, что вы не станете возражать.

Энтони окинул взглядом коридор, убеждаясь, что леди Хилленби действительно ушла.

– Я буду вам вечно благодарен за то, что вмешались.

Селия уже не скрывала улыбку. Она в самом деле стала больше улыбаться в последние дни. Гамильтон был в этом совершенно уверен. Он-то уж точно наблюдал за Селией с особым вниманием, чтобы это заметить.

– Я на самом деле шел в конюшню. Риз ждет меня там?

– С нетерпением, – подтвердила она. – Насколько я понимаю, лорд Уильям вспылил, утверждая, что у него самая лучшая лошадь, и Дэвид захотел доказать ему, что он ошибается, предложив для сравнения одну из своих лошадей. – Селия сделала паузу, и ее щеки порозовели. – Мне кажется, там уже делают ставки.

– А, – сказал Гамильтон. – Стало быть, Перси тоже в конюшне.

На этот раз она рассмеялась, и Энтони ощутил удовлетворение, услышав ее смех. Господи, он обожает его.

– Будете наблюдать за состязанием?

– Я буду судьей вместе с другими дамами, – ответила Селия, и когда Гамильтон предложил ей руку, она сразу же положила ладонь на его локоть.

Пока они шли, Селия рассказала, что произошло.

Лорд Уильям и несколько других джентльменов отправились кататься верхом, а по возвращении встретили прогуливающихся дам. Лорд Уильям начал демонстрировать, на что способен его конь, и показывал все более и более рискованные трюки, а барышни Трокмортон восторгались и аплодировали. Однако своими действиями он всполошил остальных животных. И, когда лошадь Перси встала на дыбы и едва его не сбросила, Дэвид назвал лорда Уильяма фигляром и сказал, что тому нужен другой конь, такой, с которым он в состоянии справиться, например пони. Тут же начали делать ставки на то, у кого лошади лучше, и теперь почти все гости собрались у конюшен, чтобы оценить своими глазами. Дэвид пожелал, чтобы мистер Бичем показал недавно купленную мистером Гамильтоном лошадь Гестию, как лучший образец из своих конюшен. Все джентльмены делают ставки, ну а дамы будут определять победителя.

– Потому что дам, – невозмутимо произнесла Селия, – ни под каким предлогом нельзя склонить на свою сторону при помощи любезностей и позерства.

– Неужели вы намекаете на то, что барышни Трокмортон пристрастны? – с улыбкой спросил Энтони.

– Они уже заверили лорда Уильяма в его победе. – Она вздохнула и покачала головой. – Глупые девочки. Довольно милые, но им так легко вскружить голову.

– Они еще слишком юны.

– Но достаточно взрослые, чтобы совершить ужасную ошибку, – пробормотала Селия. – И тогда юность и наивность не станут для них утешением.