Пламя в его глазах разгоралось – и это была не страсть.

– И это говоришь ты – женщина, которая потратила всю жизнь, пытаясь стать той, кем не может…

– Я – замечательный солдат.

– Но ты не можешь стать сыном, которого так хотел твой отец.

Она спрыгнула с этой проклятой беговой дорожки.

– Ты даже не можешь понравиться ему, – добавил Эдуардо.

– И при этом ты хочешь сделать то же самое по отношению к своему собственному ребенку! – в сердцах напомнила Стелла. – Мучить его этими завышенными ожиданиями!

– Это другое.

– Нет, то же самое. Ты словно редактируешь туристический видеоролик. Фотографии. Сапфир, окруженный целой легендой. Вся эта пища для прессы.

– Нужно, чтобы народ поверил в тебя. В нас.

И он добился бы этого. Он ведь и ее заставил поверить – в саму себя и в возможность их отношений. Он был так убедителен, что она влюбилась в него. И вот-вот скатилась бы до полного обожания. Но его нежность была лишь видимостью. Он был таким же бесчувственным и преданным долгу, как его брат.

– И это все, что имеет для тебя значение? Ты никогда не откроешься мне, – медленно произнесла Стелла. И с чего она решила, что он мог полюбить ее… – Ты не можешь никого впустить в свою душу. Как и твой брат.

Она заморгала, чтобы сдержать обжегшие глаза слезы.

В его взгляде застыла холодность.

– Возможно, на почве беременности у тебя разыгрались гормоны. Или ты устала.

– Устала от этого, да. – Она так устала от того, что вечно не соответствует чьим-то ожиданиям!

– Тогда увидимся позже, после того, как ты отдохнешь.

– Ты что, уходишь?

– У меня дела.

– Какие дела могут быть важнее этого?

– Ты устала, Стелла.

– А ты не можешь разобраться в своих эмоциях, думаешь только о сексе! – крикнула она ему вслед. – Что ты будешь делать, когда твой ребенок заплачет, – вот так же уйдешь? Ты такой же замкнутый, как твой брат! Ты не можешь доверять и не можешь любить. А я здесь не останусь!

Ее голос захрипел и сорвался.

– Что это ты надумала? – тихо усмехнулся он. – Просто выйдешь через дверь? Не выйдет, Стелла.

– Я так и сделаю! – злобно пообещала она. – Я не позволю своему ребенку расти с таким эмоционально незрелым отцом. Ты считаешь, что можешь дать это свое богатство, но ты беден в том, что по-настоящему имеет значение. Я не позволю своему ребенку расти без любви!

– Тогда люби его, Стелла. Именно поэтому ты – здесь. Потому что я должен выполнять свой долг.

Эдуардо вышел, хлопнув за собой дверью, и Стелла схватилась за спинку стула. Он ни минуты не сомневался, что она не сбежит. И был совершенно прав. Она оказалась в ловушке – со всеми этими охранниками, камерами, средствами безопасности.

«Тогда люби его. Именно поэтому ты – здесь».

Он объяснился предельно ясно. Он не собирался быть любящим отцом ее ребенку. А Стелла по себе знала, как больно переживать неприятие родителя. А еще у нее будет муж, холодный, не способный поддержать…

Как же он был не похож на мужчину, который обнимал ее, слушал ее, заботился о ней прошлой ночью! Она рухнула на пол, и слезы заструились по ее лицу.

– Стелла?

Дверь снова открылась, и Стелла подняла взгляд. А потом застонала и закрыла лицо ладонями. Это был ее отец. Он наконец-то соизволил явиться, и в тот самый момент, когда она меньше всего хотела его видеть.

– Стелла? – бросился он к ней. – Что случилось?

– Ничего. – Она быстро встала и отстранилась. Но слезы так и лились потоком.

– Мне очень жаль, что ты застал меня в таком виде. Плачу, как… девчонка. – Стелла шмыгнула носом, вне себя от злости, боли и унижения. – Мы можем поговорить позже?

– Нет. – Лицо отца приобрело мертвенно-бледный оттенок. – Это не может ждать.

Она глубоко вздохнула, но не смогла сдержать рыдания.

– Перестань, Стелла. – Отец потянулся и тронул ее за плечо, заговорив сиплым, мрачным голосом: – Когда я увидел тебя вчера на балу с ним, я засомневался. Подумал, что мог и ошибаться. Но, похоже, я был прав.

– Ошибаться?

Он тяжело опустился на стул и поднял на нее утомленный взгляд.

– Несколько месяцев назад ты отсутствовала днем в казарме. В тот же самый день принц Эдуардо вдруг скрылся из поля общественного внимания. Он должен был произносить речь в галерее недалеко от расположения части. На следующий день у него под глазом красовался синяк. Он неуклюже шутил о том, как споткнулся, но он явно это придумал – такой синяк можно получить в драке, а не при ударе об дверь.

Генерал Замбрано помедлил, теперь его угрюмый вид наводил прямо-таки ужас.

– А потом ты оказалась беременной, и явно была потрясена этим. Дальше ты исчезла – для того чтобы появиться спустя несколько дней, уже в качестве жены принца.

Стелла уставилась на отца. Это была самая длинная речь, с которой он обратился к ней за много-много лет.

– О чем ты хочешь меня спросить?

– Он причинил тебе боль? Ты пыталась отбиться – и тебе это не удалось?

Так отец думал, что Эдуардо изнасиловал ее?

– О, нет! Нет, нет, нет! – Стелла подошла к отцу, и ее слезы от потрясения просохли. – Эдуардо никогда бы…

Но отец явно не чувствовал облегчения.

– Я не позволил ему служить в армии, чтобы не подвергать риску других солдат. Он мог лучше послужить стране на другом поприще, и князь Антонио согласился с этим. Но Эдуардо был очень зол.

– Он все еще злится. – Стелла выжала из себя полуулыбку. – Он был бы хорошим солдатом.

– Он сделал тебе больно? – снова спросил отец.

– Не в том смысле, который ты подразумеваешь. Никогда. – Она опустила взгляд, смущаясь оттого, что обсуждает нечто столь личное с отцом. – Я хотела того, что между нами произошло. Проблема заключается в том, что я хочу больше, чем он способен мне дать.

– В каком смысле?

– В том смысле, что у нас была очень короткая связь, в итоге я забеременела, а он поступил «правильно»… Больше того, он сделал все, что мог, чтобы защитить меня и этого ребенка. Но только и всего.

– Он действительно тебя поддерживает? – отец прокашлялся. – Он обеспечил тебе лучших врачей?

– Конечно. – Ее сердце сжалось. Она так и не сказала Эдуардо о своих страхах.

– Вы ссорились. Я вас слышал, когда шел по коридору. Ты была расстроена.

– Потому что я дурочка, – к ее ужасу, глаза снова наполнились слезами.