В коридоре на их этаже Эдуардо развернул Стеллу лицом к себе. Она избегала смотреть ему в глаза – и вместо этого выместила неукротимую ярость на его теле. Провела руками вверх по его груди, прижалась губами к его губам. Ей требовалась разрядка, – чтобы поднять себе настроение и забыться. Но это было лишь временное решение проблемы.

– Неужели никто и никогда не учил тебя вальсировать? – спросил Эдуардо.

– Меня это не интересовало. – Стелла напряглась и попыталась отстраниться.

– Ты была слишком занята на поприще стойкого солдата? – Он крепче прижал ее к себе.

– Не находила партнера, – резко поправила она.

– Вот ты его и нашла. Потанцуй со мной. Пожалуйста.

На ее бледной коже выступил слабый румянец.

– Я оттопчу тебе все ноги.

– Ничего, переживу, – оставив одну руку на талии Стеллы, он сжал другой ее пальцы, и они встали в обычную для вальса позицию. – Начинаешь с левой ноги, на счет раз-два-три. Это просто.

– У тебя все просто, – пробормотала Стелла, опустив взгляд на ноги.

– Раз-два-три. – Эдуардо задвигался в такт доносящейся сверху музыке.

Стелла сделала несколько крошечных шагов.

– Раз-два-три… – улыбнулся он, и она тут же заскользила в нужном ритме.

И музыка стала творить свое волшебство… Их тела словно созданы были для того, чтобы двигаться вместе. Эдуардо нравилась гибкая сила ее тела, но еще больше ему нравилось ощущать, как напряженность медленно покидала ее тело.

За эти два дня Эдуардо был так занят, что даже не подумал об отце Стеллы. Генерал мог думать о нем что угодно, но его дочь заслужила обращение и получше!

– Мне очень жаль, – наконец произнес Эдуардо. – Мне стоило договориться о встрече и увидеться с твоим отцом до бала.

– Это не твоя вина. И не твоя обязанность. Не знаю, почему меня так удивило его отношение, ведь он всегда вел себя именно так. – Стелла попыталась улыбнуться, но ничего не вышло.

– Он не разговаривает с тобой?

– Только когда отдает приказы. Он ни разу не сказал, что гордится мной. Больше половины жизни он ждал, что у него будут жена и сын, которого он так хотел. Но он потерял жену. А сын у него так и не появился. Он получил меня. А я всегда была сущим разочарованием.

Голос Стеллы срывался от боли. Эдуардо привлек ее ближе, желая защитить.

– Он должен так гордиться тобой!

– Что бы я ни делала, этого всегда было недостаточно. Ему было все равно. Всегда. – Стелла уткнулась лицом Эдуардо в шею и сжала пальцами его рубашку, прошептав: – Я не допущу, чтобы это же произошло с нашим ребенком.

– Я тоже, – пообещал Эдуардо.

Он почувствовал, как ее тело дрогнуло. Она плакала. Он нагнулся к ней, но Стелла решительно закрыла глаза.

– Я устала.

– Я знаю. – Он взял ее на руки.

– Я могу…

– Просто позволь мне.

Эдуардо донес Стеллу до своих апартаментов, прошел в темную спальню и, все еще прижимая к себе жену, забрался на постель. Он погладил Стеллу по спине, радуясь, что она не попыталась ускользнуть, а свернулась калачиком, положив голову ему на грудь.

– Ты такая храбрая, Стелла, – хрипло прошептал Эдуардо. – Твой отец безумен, если не понимает, какая ты удивительная.

Но она покачала головой и призналась:

– Я так долго была одна.

– Ты больше не будешь одна, – пообещал Эдуардо. Он был здесь ради нее. Он хотел быть рядом с ней. На ее стороне.

Стелла прерывисто вздохнула и прижалась к нему ближе. Эдуардо сбросил с себя ботинки и потянулся за одеялом, чтобы им двоим было тепло.

– Поспи, милая. – Он взял руку Стеллы, чувствуя, как отступает его собственное напряжение, когда ее пальцы сжали его пальцы. – Все будет хорошо.

Он поцеловал ее в макушку и обнял так крепко, как только мог. Дыхание Стеллы стало ровнее, глубже. Удовлетворенность хлынула по его венам. Стелла доверилась ему, и он успокоил ее. И теперь она мирно спала у него на груди.

Когда Эдуардо проснулся, они по-прежнему лежали одетые, крепко сжимая друг друга в объятиях. Стелла еще глубоко спала, хотя в это время она обычно вставала и бежала на тренировку. Ее покой подарил ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Но его ждали дела.

Эдуардо высвободился из объятий и выскользнул из спальни, чтобы принять душ и переодеться в другой комнате.

Проходя через гостиную через двадцать минут, Эдуардо проверил свежие газеты. Он был прав: рейтинг популярности Стеллы зашкаливал. Все сочли ее красивой. СМИ сделали потрясающие фотографии Стеллы в том нежном платье, а заодно засняли Эдуардо, смотрящего на нее так, что ни малейших сомнений в его пламенной страсти не оставалось.

Что ж, Эдуардо всегда блестяще справлялся со своей работой. Но он не хотел, чтобы отношения со Стеллой были работой. Он мечтал сохранить их хрупкий мир, обрести гармонию в их отношениях.

А для этого стоило рассказать брату правду.

Стелла сонно вытянула руку, но наткнулась лишь на холодную простыню. И тут же открыла глаза. Неужели Эдуардо уже проснулся и ушел?

Она взглянула на часы и потрясенно осознала, что проспала – впервые за много-много лет. И она все еще была в бальном платье! На пробежку в кои-то веки не хотелось. Тело Стеллы ныло от тоски по Эдуардо. Как ныло и ее сердце. Первый раз в жизни она чувствовала, что ею дорожат.

Но Стелла все-таки заставила себя двинуться с места. Она решила пойти поплавать. Вода всегда успокаивала боль живых ран.

Стелла сняла платье, надела купальник и халат, а потом спустилась по лестнице на первый этаж. Направляясь по засаженной розами аллее к бассейну, она увидела неподалеку братьев. По мере приближения к ним Стелла все явственнее слышала их голоса.

– Так было лучше…

– Ты должен был рассказать мне заранее, – перебил брата Антонио с презрительной, холодной яростью.

– Это ведь наследник престола, Антонио. Неужели ты этого не понимаешь? – огрызнулся в ответ Эдуардо.

Стелле не стоило подслушивать, ей следовало развернуться и уйти незамеченной. Или выйти вперед, так, чтобы они увидели ее. Но она не могла. Поэтому так и оставалась стоять на месте, скрытая листвой.

– Я понимаю только то, что ты – законченный дурак!

Значит, Эдуардо рассказал брату о ребенке – и теперь князь выражал, мягко говоря, неодобрение. Как она и предчувствовала.

– Я не тот импульсивный идиот, которым был раньше. Я принял лучшее решение, – возразил Эдуардо. – Ты знаешь, что я прав.

– Я хотел для тебя совсем не этого, – голос Антонио хлестнул, словно ледяной кнут.