Учитывая, сколько пиццы я съел во время учебы на старших курсах и в медицинской школе, это о чем-то говорило.

— Я рада, что тебе понравилось. — Мейзи гордо улыбнулась и откусила свой кусочек. — Ешь столько, сколько захочешь.

Я похлопал себя по животу.

— Я так и сделаю, но завтра пробегу лишнюю милю. Пицца всегда была одной из моих слабостей.

— Моей тоже. Она и печенье.

Я улыбнулся. Мне понравилось, что Мейзи не боялась есть. У нее было потрясающее тело, вероятно, из-за того, что она каждый день работала не покладая рук, но она не беспокоилась о калориях. За все время, что мы вместе ели, она ни разу не заказала салат и не ковырялась в своей тарелке.

— Печенье занимает одно из первых мест в моем списке, но, вероятно, не так сильно, как другие соблазны.

— Что такое соб-лазны? — спросил Коби.

— Правильно соблазны. Это то, чему тебе трудно сопротивляться. Соблазн. — Он все еще был в замешательстве, так что я продолжила. — То, из-за чего ты сходишь с ума. Как пицца или печенье.

Он подпрыгнул на своем сиденье.

— Я знаю. Как чизбургеры!

Я рассмеялся. Черт возьми, этот парень был умен.

— Как чизбургеры. Или мармеладные червячки.

— Мармеладные червячки? — одновременно спросили Мейзи и Коби.

Я кивнул.

— Я не могу устоять. Я обожаю мармеладных червячков. Особенно тех, что кислые. И картофельные чипсы «Лейс». В колледже я выживал только на них.

— Есть еще какие-нибудь соблазны, о которых мне следует знать? — спросила Мейзи.

Я встретился с ней взглядом.

— Ты.

Она улыбнулась, но не отвела взгляда, даже когда ее щеки вспыхнули.

— Ты любишь брауни? — спросил Коби, заставляя меня оторваться от Мейзи.

— Да, приятель. Я люблю брауни. Особенно с шоколадной крошкой.

— Я тоже.

Черт, это было здорово. Это было все, о чем я мог думать, когда мы заканчивали трапезу. Коби, Мейзи и мне было так комфортно рядом друг с другом. Здесь все было просто. Если бы только я мог не обращать внимания на мир за ее дверью и остаться на ее мансарде на всю оставшуюся жизнь.

Мейзи встала и начала убирать тарелки на кухню, прежде чем я успел предложить прибраться.

— Сегодня вечером я помою посуду.

— Коби, приятель, почему бы тебе не сходить за поводком Пикла, и мы выведем его на прогулку?

— Хорошо! — Он сполз с сиденья.

Я схватил его желтую тарелку и отнес ее на кухню, поставив на кухонный стол.

— Спасибо за ужин сегодня вечером и за все остальные вечера на этой неделе.

— Мне было очень приятно.

Я прислонился бедром к стойке, изучая ее идеальный профиль, когда она стояла лицом к раковине.

— Ты не обязана готовить для меня, понимаешь? У тебя много дел, и готовить мне еду нет необходимости. Я могу просто поесть в центре города.

— Я хочу, — сказала она, споласкивая вилку. — Я много готовлю для себя и Коби, так что отложить немного для тебя — не проблема. Кроме того, мне ненавистна мысль о том, что ты всегда питаешься вне дома или ешь только вредную пищу. Во мне слишком много от моей мамы, чтобы позволить тебе питаться одними обработанными продуктами.

Я открыл рот, чтобы еще раз поблагодарить ее, но ничего не вышло.

Она лишила меня дара речи.

Кроме моей матери, никого никогда по-настоящему не заботило, что я ем. Я никогда не оставался голодным, наш домашний шеф-повар всегда заботился о том, чтобы у меня было что-нибудь приготовлено, но он делал это из чувства долга, а не из любви. Мейзи кормила меня просто потому, что ей было не все равно.

Много лет назад, когда я впервые увидел Мейзи в родильном отделении больницы, у меня сложилось о ней определенное мнение. Проводя с ней время последние две недели, я теперь знал, что был прав.

Мейзи Холт была настоящей радостью. Она была воплощением доброты. Она была лучом солнца, пробившимся сквозь тучи в моей жизни.

Тогда я ушел от нее.

Я избегал ее, когда жил в Прескотте в последний раз.

Я бы никогда больше не стал делать ни того, ни другого. Я не собирался отдавать ее без боя.

Я приехал в Прескотт с планом: присматривать за этой прекрасной душой. Мой план только что изменился. Теперь я был здесь, чтобы завоевать ее сердце.

Может быть, если бы она смогла влюбиться в меня, то не оттолкнула бы, когда узнала правду. Может быть, она любила бы меня достаточно сильно, чтобы простить все недомолвки и полуправду.

Мейзи заслуживала полной истории. Всю правду.

Просто не сейчас.

Пока не наступит подходящее время, мои секреты будут моим бременем, которое я должен буду нести. Потом, когда придет время, она получит все это. Каждую ничтожную деталь. Она сможет задать мне любой вопрос, которого желает ее сердце, и я дам ответы на все вопросы.

Но не сейчас.

Не раньше, чем я полностью покорю ее и у меня появился шанс удержать ее — навсегда.

Когда я смотрел на ее профиль, решимость разливалась по моим венам. Я никогда не сталкивался с более серьезным испытанием, но у меня никогда не было столько возможностей выиграть. На кону были три сердца: Мейзи, Коби и мое, и я бы сделал все возможное, чтобы не разбить их все.

— Готов! — Коби влетел на кухню с поводком Пикла.

Я оторвал взгляд от Мейзи и выпрямился во весь рост, улыбаясь перевозбужденному щенку и мальчику.

— Я выведу этих двоих на прогулку.

Мейзи перестала намыливать и прикусила нижнюю губу.

— О, эм… все в порядке. Мы все сможем пойти, когда я закончу с посудой.

Дерьмо. Неужели она не доверяла мне Коби? Она отклонила мое предложение присмотреть за ним раньше, чтобы она могла покрасить стены, а теперь это. Завоевать ее расположение будет чертовски трудно, особенно если она не может доверить мне своего сына.

Но, не желая, чтобы ей было неудобно, я пошел на попятную.

— Я понимаю это. Еще слишком рано незнакомому мужчине оставаться наедине с твоим сыном. Никакого давления, я просто хотел помочь.

— О, нет. Дело не в этом. — Она хихикнула. — Я доверяю тебе Коби.

Одно предложение, и мои плечи поникли. Я доверяю тебе Коби.

— Тогда что?

Она наморщила нос.

— У Пикла гм… диарея. Вчера вечером Коби накормил его слишком большим количеством еды для людей, и я не хотела, чтобы тебе пришлось разбираться с этим беспорядком.

— У меня есть собака. — Я забрал поводок у Коби и поднял Пикла. — Домой посуду и сделай пятиминутный перерыв. — Я подмигнул ей,