– Я Каллиопа, Наир. Помнишь, там у пропасти…? – она с трудом переводила дыхание.

Наир удивлённо раскрыл рот.

– Как не помнить? Помню. Подожди, а зачем ты меня искала?

– Хотела поговорить о твоей невесте.

Мужчина, который было отвлёкся от скорби, снова застонал. Он прикрыл лицо руками и медленно сполз по стене, прижимаясь к ней спиной.

– Зачем? – всхлипывал он. – Всё кончено! Я больше никогда не увижу свою Мессиму.

– Ты зря пришла, – снова обратился к ней Котеб. Теперь его тяжелое дыхание обдавало жаром лицо девушки. Казалось, он вот-вот отшвырнёт её куда-нибудь в сторону в порыве ярости.

– Я виделась с Мессимой, – попыталась сопротивляться неизбежному Калли. – И знаю, что она тоже очень любит тебя.

Наир взвыл, не давая Калли договорить.

– Уходи, или я за себя не отвечаю, – грозно прохрипел Котеб. Он небрежно разжал хватку, подошёл к брату и без особого усилия молча поднял его с места сильной рукой. Также безмолвно оба направились к выходу из проулка.

– Если я скажу, что ещё не всё потеряно, вы позволите мне остаться? – спросила Калли, останавливая их.

Мужчины застыли на месте.

– Я смотрю, Каллиопа, тебе жить надоело, – Котеб с еле сдерживаемой яростью стал оборачиваться на неё. – Видят боги, если бы ты тогда не спасла мне жизнь, я б давно пришиб тебя.

– Подожди, – остановил его Наир. – Пусть говорит.

– Что говорит?! – взревел Котеб. – О чём тут вообще можно говорить? Твоя Мессима теперь в гареме правителя, и ничего уже нельзя изменить.

Он порывисто шагнул в сторону Калли, но внезапно остановился, ощутив плечом крепкую хватку. Наир на удивление сильно удерживал брата, глядя при этом на Калли во все глаза и желая слушать только её. Проблеск надежды в пелене отчаяния заставил его уцепиться за ниточку, которую протягивала ему девушка. Пусть её слова лишь на минуту подарят успокоение, но он должен был услышать их.

Калли с опаской обошла глыбу, которая перекрывала собой проулок, буравила её злобным взглядом и гневно раздувала ноздри, после чего заговорила:

– Мой муж Олгас Табиб, придворный врач поручил мне заботу о правителе. В один из дней я лечила его и видела, в каком он состоянии. Насколько я могу судить, он не опасен для Мессимы, как, впрочем, и для всех других женщин.

– Что ты болтаешь? – Котеб схватил её за руку, поворачивая к себе лицом. – Правитель Савлий, великий дракон, бессмертен и неутомим. Иначе зачем ему новые жёны каждые пять лет?

– Я не знаю, зачем, – искренне ответила девушка, выдёргивая руку. – Но телесная ипостась правителя настолько одряхлела, что я не удивлюсь, если слуги помогают ему передвигаться по комнате.

– Ты понимаешь, что несёшь? – теперь Котеб был не столько рассержен, сколько напуган, и голос его переходил на срывающийся, нервный шёпот. – Да за такие речи нас сейчас же отправят прямиком на виселицу. Тебе ничего не будет, жена придворного врача, а мы? Что будет с нами, глупая женщина, ты подумала? Мы уходим, – он схватил Наира за локоть и решительно поволок за собой.

– Я могу проникнуть в гарем и поговорить с ней, – твёрдо сказала Калли в спину удаляющимся мужчинам. – Мессима моя подруга и если меня в чём-то заподозрят, я ни слова не скажу о вас. Что мне передать ей, Наир? – она обратилась к убитому горем жениху.

– Скажи, что я всегда буду любить её, – ответил тот не оборачиваясь. – И что обязательно отомщу за нас, – добавил он, злорадно сверкнув глазами.

Наир незамедлительно получил от брата подзатыльник, после чего покорно побрёл под его конвоем к выходу из проулка.

Калли ещё некоторое время смотрела вслед удаляющимся стражникам. Не то, чтобы у неё был план. Она вообще не собиралась ничего подобного предпринимать, но любовь к несчастной Мессиме и отчаяние, которое поглотило Наира, отозвались в её сердце желанием сделать хоть что-нибудь. Оценив свои возможности, Калли коротко пожала плечами в ответ собственным мыслям. Следовало всё хорошенько обдумать.

ГЛАВА 24 Золотая клетка

Олгас Табиб редко бывал спокоен. За время их не самой типичной совместной жизни Калли привыкла к его неожиданным уходам на целый день, к его рискованным экспериментам, в которых сама же и принимала непосредственное участие. Старик даже во время работы у себя за столом, обложившись свитками и книгами, не мог успокоиться и поминутно вскрикивал, осенённый догадкой, злился, когда что-то не получалось, или спешно выискивал, куда бы записать свои мысли, чтобы не забыть важного.

Джамиль в последние дни редко появлялся в лаборатории. Всякий раз, когда Каллиопа спрашивала о нём, Олгас торопливо уходил от ответа. Когда она шла в город и навещала родителей парня, они лишь недоумённо пожимали плечами, не имея ни малейшего понятия о том, куда Олгас заслал их сына.

Тем вечером в комнате алхимика было особенно шумно. Табиб собирался наутро покинуть молодую супругу. Он всё также не удостаивал Калли объяснениями и не спешил посвящать в свои секреты, а на все вопросы отвечал короткое: «Потом, дочка. Мне некогда». Старик сновал из угла в угол, боясь забыть что-то важное, Каллиопа ходила за ним как привязанная и помогала по мере сил.

– Значит, так, – говорил Олгас, выволакивая с самой высокой полки шкафа деревянный ящик с инструментами, – завтра, когда буду уезжать, разбужу тебя. Начнёшь собираться. Слуга придёт и проводит тебя. Ты точно решила идти?

– Да, почтенный Табиб. Думаю, лишним не будет.

– Молодец, что предложила. Я даже и не подумал об этом ни разу. Привык. Но ведь куда лучше, если женщин правителя осмотрит врач.

– Как же вы лечили их?

Да вот так и лечил: приходил слуга, передавал мне жалобы, а я ему – лекарство для саеды.

– А что вы делали, если требовалась операция?

– Ничего не делал. Мужчинам запрещено касаться женщин правителя, пусть даже и с благими целями.

– Но вы же говорили…

Калли не дали закончить. Табиб быстро прижал палец к губам.

– Молчи и никому не говори. О том, что я делал вскрытие Делии, не знает никто. Если узнают, – он отмахнулся, недоговорив и снова принялся наполнять торбу.

С минуту они молча собирали сумку, после чего Калли задала волнующий её вопрос:

– Женщин предупредят о моём приходе?

– Да, тебя будут ждать. Сначала поведут к Селене – она считается любимой женой правителя, хотя вряд ли ещё сумеет осчастливить его детьми. Будь осторожна с ней, дочка. Скажу тебе по секрету, она пренеприятнейшая из всех женщин, каких я знаю. Сколько живу, не могу понять, что правитель нашёл в ней. Ну ладно, я заговорился.