Теперь же она понимала, что старалась убежать не от своей жизни, а от какого-то выдуманного прошлого. Она больше не была Джессикой Шо, частным детективом из Нью-Йорка, дочерью застенчивого и талантливого фотографа Тони Шо. Ее звали Алисия Лавелль. Она оказалась печально известной дочерью трагически убитой женщины. Она оказалась той, чьи детские снимки для Игл-Рока девяностых значили почти то же, что и парфюм от Кельвина Кляйна или диски «Нирваны» для всей Америки.

Она знала, что у нее была мать. Но ее образ и вылизанная биография, которые ей предложил Тони, были невероятно далеки от оригинала — рыжей красавицы, жизнь которой была полна лишений и скитаний по приютам и стриптиз-барам и закончилась с перерезанным горлом.

Тони не любил говорить о прошлом. Долгое время она знала о Памеле Арнольд — женщине, которую считала матерью, — только то, что она погибла в автомобильной аварии еще до переезда Тони в Нью-Йорк.

Новые факты ей открылись только в пятнадцать. Была среда, и Тони повел ее в их любимый мексиканский ресторанчик. Они часто заглядывали туда по выходным, но еще ни разу не предпринимали такую вылазку после школы, так что Джессика догадалась, что предстоит серьезный разговор.

Они заказали по порции буррито и фахитас. Когда Тони принесли маргариту, он одним залпом опустошил половину бокала. Джессика заметила, что у него грязные губы, и он неловко, словно на первом свидании, приложил к ним салфетку. После этого он рассказал ей о том, как умерла ее мать.

Он впервые увидел Памелу Арнольд на вечернем мастер-классе по портретной фотографии, в котором та участвовала в качестве модели. Разумеется, она была очень миловидной девушкой, но для Тони ее обаяние в первую очередь заключалось вовсе не во внешности. Он обожал искрившую внутри нее энергию, нечто невыразимое, делавшее ее совершенно непохожей на всех остальных. Вскоре они уже не отходили друг от друга ни на шаг, а через некоторое время появилась и сама Джессика.

По словам Тони, ей было меньше года, когда произошла трагедия. Он рассказал ей о том, как Памела отправилась в магазин, как он увидел перевернутую машину и какие догадки разрастались вокруг столь жестокого финала жизни молодой матери.

Джессика совершенно забыла про еду. Она спросила Тони, нет ли у него фотографий матери. Может быть, тех, что он сделал на том самом мастер-классе, или каких-нибудь других, более поздних. Тот покачал головой и ответил, что сжег их в ночь смерти Памелы. Все, кроме одной, — той самой, которая теперь покоилась между купюрами в кошельке у Джессики.

Правда, сейчас она понимала, что женщиной на этом снимке была вовсе не Элеанора Лавелль, а на руках она держала вовсе не ее саму. Скорее всего, «Памела Арнольд» была одной из клиенток Тони, и он предъявил дочери случайно оставшийся от какой-нибудь фотосессии кадр. Джессика буквально не могла поверить в то, что Тони так далеко зашел в своей лжи.

Сейчас она, наверное, смогла бы различить душок вранья даже за аппетитными ароматами мексиканской кухни. Однако Тони всегда был для нее маяком, непоколебимой опорой, единственным, на кого она могла положиться. Он был ее отцом — и никогда не давал ей ни малейшего повода в нем усомниться. До сегодняшнего дня.

У Джессики из глаз наконец брызнули слезы.

Щеки сразу же стали влажными, а тело начало сотрясаться от всхлипываний.

Она рыдала и по тому, каким был Тони, и по тому, каким он мог оказаться на самом деле.

Наконец, она оплакивала и саму себя, потому что знала, что окончательно потеряла свое последнее пристанище.

* * *

Сама не заметив как, Джессика уснула прямо в кузове. Проснувшись, она увидела, что вокруг окончательно сгустилась тьма. Лиловое небо почернело. Где-то в его глубинах единственным холодным кристалликом светилась луна. Звезд видно не было. Кузов поочередно заливало синими и красными неоновыми отсветами.

Джессика села и потерла слипшиеся от слез и кусочков туши глаза. Спрыгнув на откидной борт, она спустилась на землю, вернула борт на место, подхватила сумку и направилась ко входу в номер.

Переступив порог, она щелкнула выключателем и накинула дверную цепочку. В комнате сильно пахло цветочным кондиционером для белья. Из зеркала на нее взглянуло нечто с красными и опухшими, словно от хорошей оплеухи, глазами. На щеках были следы потекшей от слез туши, а нос заложен. Уронив сумку на тщательно заправленную постель, Джессика медленно поплелась в ванную.

Она как следует умылась, чтобы освежить голову и устранить все возможные проблемы на лице, и сменила одежду на просторную футболку, в которой можно было бы уснуть. Выйдя из ванной, Джессика заметила скользнувшую мимо окна тень. Все произошло за долю секунды, но она не сомневалась в том, что увидела чью-то фигуру.

Джессика упала на пол, подползла к кровати и выудила из сумки «Глок». Магазин был полон. Осторожно направившись к двери и надеясь, что ее не видно со стороны окна, она быстро приподнялась и выключила свет. Затем бесшумно поднялась на ноги и, зажмурив один глаз, прильнула к глазку. И увидела, что глазок просто закрыт.

Джессика в ужасе отпрянула от двери. Крепче сжав пистолет, она взвесила имевшиеся варианты. Можно было набрать 911, сообщить о нападении и еще вечность дожидаться патрульных. Можно было выпрыгнуть в окно в ванной и броситься в лобби. Или пойти прямо на врага. Она решилась на последнее.

Откинув цепочку, Джессика бесшумно повернула ключ. Развернувшись плечом вперед и отставив одну ногу, она подняла «Глок» в правой руке, а левой распахнула дверь и закричала:

— Стоять, мать твою!

За порогом оказался Мак МакКул.

Его водянистые глаза расширились, а челюсть чуть не грохнулась на пол. Он медленно поднял руки. Джессика схватилась за пистолет обеими руками.

— Что вы, черт побери, тут делаете посреди ночи?

Внезапно она ощутила острый запах мочи. По светлым брюкам МакКула начало расползаться темное пятно.

— Боже, — пробормотала Джессика.

— Пожалуйста, опустите пистолет, — выдавил МакКул, — я не хотел вас напугать. Я не причиню вам зла.

— Уж действительно, — Джессика не отводила пистолета, крепко сжимая обе ладони. — Что вам нужно?

— Я просто… — МакКул покачал головой, но не закончил фразу.

— Просто что?

— Вы в опасности.

— Послушайте, дядя, пушка тут у меня. Не думаю, что стоит мне угрожать.

МакКул вздохнул и посмотрел на Джессику. Она в упор не могла понять выражение, читавшееся в его бледных глазах.

— Я вам не угрожаю.

— Но вы за мной следили?

Он кивнул:

— Да, хотел убедиться, что вы в порядке. Я за вами присматривал. Знаю, что до этого повел себя некрасиво, но вы должны мне поверить. Я не вру.

— Думаете, можете присматривать за кем-то, разъезжая в огромном черном джипе?