лесничему, – разливая в пиалы водку, поделился я. – Просил подключить свет. И брёвна под венец попросил.

– И что?

– Мне показалось, они мне не рады.

– Так они всем, даже себе, не рады. Им всё мало! – хмыкнул Коля. – Я ещё от деда слышал, что на месте школы когда-то хотели построить церковь. Даже брёвна заготовили. А потом из этих брёвен школу собрали. Так она с тех пор и стоит. А эти хотели здесь построить охотничий дом, баню, что-то ещё. Но не срослось, а тут ты появился. Вот они и злобятся. Я слышал, Росомаха здесь клейстер решила развести. По оказанию услуг.

– Скорее всего, кластер, – подумав немного, сказал я.

– Во, во, его! Понатаскали разных слов, чёрт ногу сломит, – засмеялся Коля. – Раньше – барыга, теперь бизнесмен, моего деда-мельника кулаком обозвали, а ныне, возможно, стал бы почётным гражданином Добролёта. К нам ныне любители поохотиться приезжают, даже из-за границы. Хорошие деньги плотют, долларами. Для этого и лошадей здесь развели. Часто меня снаряжают, Коля, съезди, покажи тайгу, солонцы. Ублажи гостей. Иностранцы мясо не берут. Им рога подавай. Ну, медвежью шкуру иногда просят выделать. Но обязательно с распятой пастью. Наши медвежье сало берут, желчь. – Речкин оглядел комнату. – Место здесь хорошее.

– Выходит, я кому-то помешал?

– Помешал, да ещё как! Лесничий, Фомич, приехал сюда по весне. Прежнего татарина сожрали. Он дом здесь отгрохал, родню начал сюда перетаскивать. Кому-то это шибко не понравилось, что лес в Китай мимо их рук потёк. Приехали братки, скрутили лесничего – и в подвал. Миллионы с него начали выбивать. Ещё хорошо, что не убили. Он струхнул, заявлять куда надо не стал. Отдал дом и переехал поближе к городу. Сюда Фомича прислали, а он привез с собой Лёху-полицая. Не пойму, в каком его курятнике высидели? Ему бы белую повязку на рукав. А его – егерем! Чё ещё скажу. Говорят, надо выбирать не место, где ты собираешься жить, а соседей. Так вот Лёха – твой сосед. Через стенку. Поди, сидит и слушает, о чём мы здесь гутарим. Когда-то к школе была пристроена амбулатория, там фельдшерский пункт был. Но в последние годы на ней замок висел. Лёха договорился с директором леспромхоза, мол, мне где-то жить надо. Ему ключ от фельдшерского пункта – живи! Он отгородил участок забором, даже залез на твою территорию. Так что не удивляйся, у тебя ещё будут с ним проблемы. Здесь у нас всегда было тихо и спокойно. Но в последние годы… – Коля махнул рукой. – Словно с цепи сорвались! Славка Шугаев однажды пожаловался. Говорит, приехал поработать, зашёл в дом, а там всё разбросано! Проверил, спёрли «болгарку», электродрель, наждак, резиновые сапоги с удлинённым голенищем, он в них на рыбалку ходил. А ещё вынесли комплект белья и стиральную машину. А вот книги и журналы, которые хранились ещё со времён школы, не тронули. Да и кому они нынче нужны! Разве что печку топить. Ключи от дома были только у меня да у Веры Егоровны, которая ему печи протапливала. Я провёл своё расследование и нашёл. Лазал бич с Горячих Ключей. На кухне выставил стекло, вынул раму и залез. Я припёр его к стенке. Тот, зная меня, струхнул и что не успел пропить – вернул.

После его слов у меня заныло под ложечкой, я представил, что в один прекрасный момент, когда я отлучусь в город, могут выставить окно. Начнут шарить и найдут ружьё. Это же уголовная статья. Доказывай потом, что ты не успел его зарегистрировать.

Речкин вновь пригубил из пиалы и продолжил:

– Лёха здесь первый браконьер, а если глянуть, то, по своей сути, легальный бандит. У него же башка отбита. Я афганскую захватил перед самым выходом, потом в первой чеченской поучаствовал. А он, говорит, тоже воевал. Белый дом в Москве брал. Убивать научили, а вот работать… Чуть что, пальцы веером. Ему только скажи «фас»! Ягоды отобрать, ёлки у городских, за которыми сюда перед Новым годом приезжают… Ну и лес, конечно. Попробуй вывези, если кому надо не заплатил. Может, прививку им сделать? От жадности! Я тоже не святой. Поколесил по белу свету. Всё было, и девок портил, и они мне жизнь портили. Честно сказать, одни лошади меня понимают. Как-то сюда приезжал министр лесного хозяйства. Я ему сказал, что при таком отношении, когда лес жгут, рубят, скоро здесь пустыня будет. Думаешь что-то изменилось? Только врагов нажил. Рвут, тащат, пилят, тырят! Раньше такого не было. Власть была, а в лесу порядок…

– Коля, а чьи дома справа при въезде стоят? Крепкие, хорошие дома.

– Там татары живут. А в большом, за бревенчатым забором, – Росомаха. У неё наше кулачьё вот где! – Коля сжал кулак. – Поют ей, как в церковном хоре. Жаль только, церкви здесь нет. И татары ей за километр кланяются.

Кто такая Росомаха, я выяснять не стал, но, судя по его голосу, понял, что в деревне важная и влиятельная фигура. Честно говоря, я не ожидал, что здесь, в маленьком заброшенном кордоне, говорят о тех проблемах, о которых даже в Москве предпочитают помалкивать, считая, что лесу у нас много, на всех хватит. Особенно меня позабавило, что в крохотном Добролёте есть двое бывших, готовых в любое время применить свои навыки спецназовца.

– Ты к ним больше не ходи, – сказал Коля. – Брёвна я тебе привезу, если хочешь – брус, доску-пятёрку, тебе здесь пол на кухне менять надо.

– Может, мужиков нанять?

– Ну, если есть деньги. Здесь делов у тебя – мама родная! Всё сгнило, как бы не завалилось. Мой тебе совет: начнёшь венцы менять, чтоб они не гнили, надо доски и брёвна паяльной лампой обжечь. А потом масло хорошо бы льняного бутыль привезти, нагреть его до кипятка и промазать. Тогда на твой век хватит, ещё и детям останется.

– Коля, а как здесь с крысами?

– Крысы? Да они ныне везде по всей Раскулачихе. Ты нарви полынь и распихай по углам. Если есть цветы, бархатцы, муравьи сразу уйдут. Под полом надо рассыпать печную золу. Прямо из поддувала. Крысы и мыши не любят запаха пожарищ.

Глаша

Вновь скрипнула дверь, на пороге в дверном проёме возникла молоденькая девчушка. В руках у неё была банка с молоком. Мне показалось, что на вид ей лет пятнадцать, не более. Я тут же обратил внимание, что на ногах у неё были резиновые калоши, та обувь, в которой выходили во двор в деревнях и на дачах по