— Хорошо, Телэн. Когда старый Архипрелат умирает,патриархи Курии собираются в Базилике. Большинство других старших чиновдуховенства тоже обычно приезжают туда, и еще короли эленийских государств.Вначале каждый король говорит короткую речь, хотя ни у кого из них нет праваголоса в Курии. Только патриархи, и только они, решают, кому стать новымАрхипрелатом.

— А у магистров что, нет права голоса?

— Магистры являются патриархами, молодойчеловек, — заметил Перрейн, ехавший немного позади.

— Я не знал. То-то я удивлялся, что все так стелютсяперед рыцарями Храма. А как же так получилось, что Энниас правит церковью вСиммуре? Где патриарх?

— Патриарх Адел — дряхлый старик, ему девяносто тригода, — объяснил Берит. — Он еще жив, но, боюсь, уже не помнит, какего имя. Он живет на попечении Ордена в главном пандионском замке в Демосе.

— Так значит, Энниас, раз он только первосвященник, неимеет голоса, а отравить Адела он не сможет, потому что его защищает Орден.

— Потому-то ему и нужны деньги, чтобы подкупить людей,чтобы они говорили и голосовали за него.

— Погоди-ка, Энниас ведь только первосвященник?

— Ну да.

Телэн нахмурил брови.

— Если он только первосвященник, а другие патриархи, топочему же он думает, что его могут выбрать?

— Священнику не обязательно быть патриархом, чтобыстать главой церкви. Случалось, что Архипрелатом становился простой сельскийсвященник.

— Все это как-то очень сложно. Не проще ли нам привеституда свою армию и посадить на трон нужного нам человека?

— И такое бывало в прошлом, но из этого никогда невыходило ничего хорошего. Богу неугодны такие способы.

— Я думаю, Богу еще больше не понравится, если навыборах победит Энниас.

— Твои слова не лишены некоторого смысла, Телэн.

Вперед ухмыляясь выехал Тиниен.

— Келтэн и Улэф просто превзошли самих себя, запугиваяЛичеаса. Улэф все рассказывает ему о достоинствах своего топора, а Келтэнрасписывает виселицы и веревки. Кстати, заодно он показал бастарду несколькоподходящих деревьев. Личеас уже почти в обмороке, боюсь, придется привязать егок седлу.

— Келтэн и Улэф простые люди и любят пошутить, —сказал Спархок. — Вот они и развлекаются. Зато Личеасу будет на чтопожаловаться своей мамаше.

Около полудня они свернули на юго-восток и поехали попроселку. По-прежнему стояла солнечная теплая погода, и отряд без приключенийдобрался до Демоса к вечеру следующего дня. Колонна рыцарей свернула к южнойокраине города, где стояли лагерем воины остальных Воинствующих Орденов, аСпархок, Келтэн и Улэф, огибая город с севера, отправились в монастырь, в которомбыла заключена принцесса Арисса. Вскоре показалась лесная лощина и в ней желтыепесчаниковые стены монастыря. Мир и спокойствие, казалось, царили вокруг Божьейобители, и птицы звонко распевали в лучах послеполуденного солнца.

У монастырских ворот они спешились и стащили с седлазакованного в цепи Личеаса.

— Нам нужно поговорить сматерью-настоятельницей, — сказал Спархок монахине привратнице. —Что, принцесса Арисса по-прежнему любит проводить время в саду у южной стены?

— Да, милорд.

— Сообщите матери-настоятельнице о нашем прибытии. Мыпривезли сына Ариссы, — он взял Личеаса за шиворот и потащил через двор кобнесенному стенами саду. В душе Спархока холодным пламенем горел гнев.

— Матушка! — закричал бывший принц-регент, завидяАриссу, и, высвободившись из хватки Спархока, заковылял к ней, пытаясьмолитвенно сложить скованные цепями руки.

Принцесса Арисса вскочила со скамьи с негодующим видом.Круги под ее глазами стали уже не такими темными, как при прошлой встрече соСпархоком; изменилось выражение и самих глаз — вместо угрюмой озлобленности вних застыло самодовольное ожидание.

— Что все это означает? — грозно вопросила она,обнимая свое чадо.

— Они бросили меня в темницу, матушка, — залепеталЛичеас. — Они грозят убить меня.

— Как вы осмелились обращаться подобным образом спринцем-регентом?! — взорвалась Арисса.

— Многое изменилось, принцесса, — холодно ответилСпархок. — Ваш сын больше не принц-регент.

— Никто не имеет права сместить его! Ты поплатишься заэто жизнью, Спархок.

— Сомневаюсь, Арисса, — ухмыльнулся Келтэн. —Я не сомневаюсь, тебя обрадует весть о выздоровлении твоей племянницы.

— Элана?! Это невозможно.

— Почти невозможно. Но… Ты, как истая дочьматери-церкви, присоединишься к нам в наших благодарственных молитвах за еечудесное выздоровление. Не правда ли это чудо? Три четверти королевского Советапопадало в обморок от неожиданности, а барон Гарпарин так и вовсе потерялголову.

— Но никто никогда еще не спасался от… — Ариссаприкусила губу.

— От даррестина? — закончил за нее Спархок.

— Как ты?..

— Это было не так уж трудно, Арисса. Боюсь, вампридется поплатиться за все это. Королева была крайне недовольна вами и вашимсыном, а заодно уж и первосвященником Энниасом. Она приказала нам взять вастроих под стражу. Так что с этой минуты вы можете считать себя под арестом.

— И в чем же я обвиняюсь?

— Если мне не изменяет память, в государственнойизмене, не так ли, Келтэн?

— Да, именно эти слова употребила Ее Величество. Но мывсе уверены, это недоразумение, ваше высочество, — ухмыльнулся в ответтот. — Ты, твой сын и добрый первосвященник, конечно, без труда оправдаетеперед судом свои добрые имена.

— Перед судом? — побледнев, произнесла Арисса.

— Само собой, принцесса. А чего же еще ожидать? Поправде говоря, мы могли бы просто повесить вас всех, но, так как вы занимаете вкоролевстве определенное положение, придется выполнить определенныеформальности.

— Какая чушь! — воскликнула принцесса. — Вомне течет королевская кровь, я не могу быть обвинена в совершении такогопреступления.

— Вот и попытаешься объяснить это королевеЭлане, — ответил на это Келтэн. — Не сомневаюсь, она не преминетвыслушать вас всех, прежде чем вынести приговор.