о приближенности. Это не каждому дано. Гордиться надо. И он гордился – с кислой миной и изнывая от жары.

– Что невесел, сынок? – поднял голову Амаров.

– Все нормально, Ровшан Магомедович.

– Все нормально, все нормально, – пропел Амаров, приподнялся, потерся щетинистой щекой о ляжку блондинки. Та тупо хохотнула.

Шарифов стиснул зубы. Ну почему эти две шлюхи так гнусно хохочут? Глупые твари. Даже смех у них тупой! Он где-то читал, что шлюхами становятся в основном женщины с той или иной степенью дебильности. И многочисленное общение со жрицами любви убеждало его в истинности этой теории.

Амаров сел. Блондинка обернула его чистой простыней.

– Пошли, – сказал он. – Стол накрыт.

Баня располагалась на территории небольшого заводика «Пролетарий», производившего раньше какую-то оборонную электронную мелочь. Его продали за сто тысяч долларов (не считая еще пятидесяти на лапу голодным чиновникам, на прокорм их бедствующих семей) ТОО «Арзамас». Развивать производство, разбираться в нем – себе дороже. Оборудование демонтировали, что можно – загнали, что нельзя – выбросили. И теперь здесь склады для товаров. И небольшой уголок отдыха для Амарова и его приближенных. Сауна, тренажеры – конечно, похуже, чем в гостях у вице-губернатора, но тоже вполне пристойно.

Амаров приезжал сюда каждую пятницу. А когда получалось, вырывался еще на неделе. Это вошло у него в устоявшуюся привычку. Шарифов с его гэбэшным занудством не уставал твердить, что нет ничего вреднее устоявшихся привычек. Они дают преимущества противнику.

Стол в предбаннике был заставлен яствами, отсутствовали только свинина и вина – Аллах запрещает. Амаров радовался жизни. Вкусная еда. Белокурые женщины рядом. Старый добрый коньяк. Чего еще надо?

– Сахиб все грустит, – сказал он, накладывая на тарелку зелень.

– Грустинку проглотил, – хохотнула блондинка, приклеившаяся к плечу босса.

– Женщина, тебе кто слово давал? – покосился на нее Амаров.

Блондинка фыркнула.

– Здесь мужчины говорят. – Амаров махнул рукой, будто отмахиваясь от назойливых мух, и девахи, наученные горьким опытом, с недовольными физиономиями покинули предбанник.

– Блондинки хороши. Но своевольны, – сказал Шарифов.

– Все дело в мужчинах, сынок. Русские не умеют держать своих женщин в руках. Их женщины лезут в мужские дела. И тогда мужчины сами становятся женщинами.

– Мужчина должен быть хозяином.

– Да. Хозяином своей жизни. Хозяином чужих жизней. – Амаров взял соленый перец и захрустел им.

– Власть – дело мужчины. Сильный стремится к ней. Слабый подчиняется.

– Вижу, сынок, наши разговоры идут тебе на пользу. Власть… Знаешь, у меня отец был секретарем райкома еще при Сталине. А потом помощником у тогдашнего первого секретаря Багирова. Тот, представляешь, когда шел по улицам, люди на колени падали. Сам Сталин его эмиром называл.

– Говорят, Багиров заставлял слуг продавать груши со своих дач на рынке.

– Ха, было такое. И в этом он ошибался. Никогда не надо мелочиться… История, Сахиб. Для умных это урок. Для дураков – анекдот.

– Ваша правда.

– Как там наши дела? Рассказывай.

– Хамсай со своими бандитами притих, – сказал Шарифов.

– Так и должно быть. У нас договор.

– Договаривалась антилопа с крокодилом… Нет, не нравится мне это. И Бандера зуб точит.

– Пусть точит.

– Предчувствия у меня дурные.

– Ты же в прошлом член КПСС. Что за мистические настроения? Какие предчувствия? – усмехнулся Амаров.

– Предчувствия меня не обманывают. – Шарифов сложил в пучок зеленый лук и с хрустом откусил добрую половину.

Амаров недовольно посмотрел на него и спросил:

– Что за паника на судне? Тонем?

– Нет такой торпеды, чтобы нас потопить. Но оглядываться надо.

– Вот и оглядывайся. Шею развивай.

– Оглядываюсь… Зейналов прибыл.

– А его аскеры?

– Большая часть прибыла. Столько людей – они все вместе возникнуть не могут.

– Когда Зейналов приехал?

– Вчера. Я его аскеров уже к делу приспособил.

– К какому делу? – пристально посмотрел на него Амаров. – Своевольничаешь?

– Все ради вашего блага, Ровшан Магомедович.

– Мне лучше мое благо знать. Излагай, сынок. Ничего не утаивай…

* * *

Влад сидел за рулем белой тридцать первой «Волги». Под его ногами лежал «АКМ» калибра 7,62. Машина стояла у выезда из тенистого дворика. С этой точки просматривалась улица Мира и часть Дольского переулка, вдоль которого шла глухая стена с колючей проволокой. За ней расположились склады ТОО «Арзамас». Металлических ворот не видно. Но это и неважно.

На заднем сиденье развалился Летчик. Рядом с ним расположился Бита – из блатных. Правая его рука синела перстнями, на левой красовалась татуировка «ЛОРД» – расшифровывалось как «легавым отомстят родные дети». Он все время лыбился и похабно шутил. Летчик молчал – он не любил пустопорожнего трепа перед делом. После стольких боев ему не имело смысла напускать на себя браваду и доказывать кому-то, что ему все нипочем. Влад отделывался смешками и короткими репликами.

– А она ему и говорит – пацан, у тебя на меня еще подходящий ваучер не вырос! Представляешь, а! – загоготал Бита. – Это он-то, сорокалетний живодер – пацан! И у него на эту мокрощелку, которой лет пятнадцать, и не вырос!

– Бабы стервы, ничего не попишешь, – кивнул Влад, думая о своем.

– Ага… А он тогда ее за оба уха взял. И мордой…

Бита, шмыгая носом, продолжал балабонить. Влад поддакивал, пропуская пустой треп мимо ушей. Он вновь и вновь просчитывал детали операции. Замысел ему активно не нравился. Лучше бы найти подходящую позицию и спокойно снять Амарова из оптической винтовки. У того, правда, охрана даром хлеб не ест, прикрывают его при выходе из машины, из дверей своими телами и бронещитком. Еще одна группа заблаговременно выдвигалась и проверяла маршруты следования, а также места, куда прибудет хозяин, на предмет возможных засад, взрывных устройств и снайперских позиций. Но нет такой обороны, в которой нельзя обнаружить брешь. Всегда можно по пути следования поставить машину, начиненную взрывчаткой. Несколько килограммов умело приспособленного тротила, направленный взрыв – и никакая броня не спасет. Но у Алтайца имелся свой план. И свои соображения. Он решил провести показательное избиение.

По улице Мира медленно продребезжал синий грузовой фургон. Свернул в Дольский переулок. Остановился у стеклянного продовольственного магазинчика.

– Вон, смотри, – сказал Влад.

– Чего? – напрягся Летчик.

– Видишь фургон? Мне он что-то не нравится.

– А, фургон как фургон. Разгружаться приехал.

– Надо сообщить, чтобы присмотрели.

– Сами разберутся, – махнул рукой Летчик. Но все-таки взял небольшую рацию и сделал сообщение.

Из фургона вышел водитель и направился в магазин.

– Я же говорю – разгружаться, – расслабился Летчик.

Прошло еще минут пять.

– Говорит Лютик. Паук сел в броник, – сообщил по рации наблюдатель, присматривающий за вражеской территорией из девятиэтажки. – Броник и за ним тачка с прикрытием тронулись.

– Говорит Гиацинт. Выдвижение на рубеж, – приказал Алтаец.

Летчик взял сумку, закинул ее ремень на плечо.

– Ну, ни пуха, – сказал Влад.

– Иди к черту. – Летчик вылез из салона.

Влад включил первую скорость. И медленно тронул «Волгу» с места.

– Остановились у ворот, – сообщал Лютик. – Ворота раздвигаются…

– Цепи скрипят, – шепотом поддакнул Влад.

Летчик быстрым шагом преодолел двор и остановился.

– Все,