– Рад, что мы смогли помочь, – ответил совершенно ошарашенный Фирлес.

– Не хочу мешать вашему счастливому воссоединению, – прочистил горло Вишез, – но у нас, кажется, был уговор…

– Ну конечно, – улыбнулась Понси.

* * *

Фирлес и Вишез пристально наблюдали за тем, как Бернард поднес магнезийную горелку к запорному механизму титанового чемодана. Факел горел ярко-синим, а держащая его рука, не подверженная воздействию жара, двигалась нечеловечески ровно.

Вишез переключил внимание на стоящую неподалеку Понси:

– Ты уверена, что он случайно не включит этот предохранитель и не уничтожит содержимое?

Понси усмехнулась:

– Ну разумеется! Бернард – лучший взломщик сейфов. В конце концов, я же его запрограммировала. Я вложила в него все, что знаю.

– Дерьмовым роботом-барменом родился – дерьмовым роботом-барменом умрешь, – проворчал Фирлес, – если хотите мое мнение.

ЩЕЛК.

Замок открылся. Бернард отошел от кейса и объявил о выполнении поставленной задачи:

– Вот ты где! Следующий раунд за мной, ковбой!

Фирлес и Вишез переглянулись. «Твою ж мать!» Момент истины настал. Они медленно подошли к кейсу. Вишез сделал глубокий вдох. Затем медленно открыл чемодан. Друзья заглянули внутрь. И не издали ни звука.

Понси подошла к ним. Тоже заглянула внутрь, затем внимательно посмотрела на каменные лица друзей.

– Я так понимаю, это не совсем то, что вы рассчитывали найти.

Охваченный вспышкой ярости, Фирлес схватил чемоданчик и швырнул его в стену. Его содержимое разлетелось по полу. Их было несколько десятков. Абсолютно идентичных предметов. Мо наклонилась и подняла один из них, взглянула с любопытством. Карточка размером с пачку сигарет. Сверху темно-синими чернилами было написано «ВЕЛОСИПЕД». Ниже – ярко-красная пика. На жесткий диск никак не похоже.

Она с любопытством повернулась к Фирлесу и Вишезу. Лица у обоих побелели от ужаса.

– Играете в карты?

Они прозвали его Доктор Зуб. Он посещал Ямы раз в неделю, по воскресеньям, чтобы подлечить травмы или давние повреждения, полученные мальчиками по ходу боев. Он был очень высок и носил котелок, который никогда и ни при каких обстоятельствах не снимал. Мальчишки любили шутить о том, что он скрывает под шляпой. Ужасную стрижку? Отвратительный шрам? А может, еще в детстве после несчастного случая ему в голову вставили металлическую пластину, и теперь он вынужден носить шляпу, чтобы блокировать старые радиосигналы, которые его голова принимает с Земли? Какой бы ни была причина, доктор Зуб выглядел как злодей прямиком из древних фильмов о Джеймсе Бонде. К сожалению, он был кем угодно, только не злодеем, а прозвище свое заработал, потому что работал дантистом. Шалтай не смог убедить настоящих практикующих врачей проводить осмотры своих мальчишек и довольствовался тем, что имелось, – жадным до денег дантистом.

– Это не похоже на рану в бою, – заметил доктор Зуб, осматривая ножевую рану на животе Фирлеса, оставленную клинком Двадцать первого. Она была около пяти сантиметров в длину и ярко-розового цвета – начальная стадия развития инфекции. Фирлес лежал на боку на старом диване, который в настоящий момент играл роль импровизированного смотрового стола. Рядом стоял торшер со снятым абажуром, выступающий в качестве надлежащего медицинского освещения.

Фирлес пожал плечами.

– Видели бы вы ногти этого парня.

Доктор Зуб не оценил сарказма.

– Ты же знаешь, я обязан сообщать мистеру Лаки о любых подозрительных травмах.

– Единственное, что здесь подозрительно, – съязвил Фирлес, – это ваша шляпа, которую вы никогда не снимаете.

– Лежи смирно, – проворчал доктор Зуб, начиная зашивать рану.

Взгляд Фирлеса метнулся к сидящему в углу Беловолосому. Они обменялись улыбками – они двое теперь стали соучастниками преступления и наслаждались каждой секундой происходящего. До тех пор, пока Ирландец, он же номер двадцать два, не просунул голову в дверь.

– Эй, Шалтай хочет видеть вас обоих, когда вы закончите.

– Ах, черт, – проворчал Фирлес.

– Так ты уверен, что это были просто ногти? – усмехнулся доктор.

– Заткнись и продолжай шить, Зуб, – огрызнулся Фирлес, наградив медика ледяным взглядом. Затем он перевел взгляд на сидящего в углу Беловолосого и подмигнул. Беловолосый смотрел себе под ноги, стараясь не рассмеяться.

* * *

Шалтай с хмурым видом сидел за старым стальным столом. Сегодня было воскресенье, и никто по доброй воле не захотел бы встречаться с Шалтаем в воскресенье – его единственный выходной. Мальчики слышали, что он проводит все воскресенье в церкви, порой посещая мессу по три-четыре раза подряд. Иногда он оставался до вечера, чтобы поужинать со священниками или протереть скамьи и расставить книги с гимнами по местам, чтобы они были готовы к утренней мессе. Некоторые слышали, что, прежде чем взять под свой контроль Ямы, он учился в семинарии. Другие говорили, что он проводит выходные с Богом, чтобы хоть как-то очистить свою совесть. Может, и то и другое было правдой.

– Я уверен, вы двое уже слышали, что прошлой ночью кто-то напал на Двадцать первого, – прорычал Шалтай сидящим напротив Фирлесу и Беловолосому. Они ответили взглядом, в котором плескалось столько фальшивого удивления, что эту картину можно было рисовать маслом и выставлять в музее вранья.

– Ого, я и понятия не имел, это просто ужасно, сэр! – ответили оба почти хором.

– Избавьте меня от вашего вранья, парни, – поморщился Шалтай, – я не знаю, замешаны ли вы в этом лично, но готов поспорить, что вы точно знаете, кто именно замешан. Так что, если вы хотите признаться, сейчас самое время. Потому что, если я сам узнаю, что это был кто-то из вас, вам мало не покажется.

Фирлес и Беловолосый повернулись друг к другу, выразительно нахмурили брови и чересчур серьезно покачали головами.

– Нет, сэр, мы не имеем ни малейшего понятия, кто мог такое сделать, – заверил Фирлес, – но вот что я скажу: я буду держать ухо востро. Мы оба будем. И вместе привлечем этих негодяев к ответственности.

Шалтай наблюдал за представлением без особого энтузиазма.

– Я прослежу за вами обоими. Проваливайте.

Фирлес и Беловолосый поднялись на ноги и направились к двери, но уже на пороге Фирлес обернулся и спросил:

– А Двадцать первый все еще собирается сражаться со мной в эти выходные?

Шалтай кивнул:

– Он говорит, что его рука выздоравливает. Так что да, собирается.