Торопливая автоматная очередь полоснула по нервам бритвой. Полковник Панферов вздрогнул и не удержался:

– Б…ь!

В тот же миг от усадьбы Столберова донеслась еще одна очередь.

– Б…ь! – снова крикнул Панферов, прыгая в машину. – Вперед! Первый! Первый! Что у вас происходит?

Джип рванул напрямик через поле к усадьбе, только комья земли полетели. Подпрыгивая на сиденье и ударяясь головой в потолок, Панферов пытался связаться с командиром группы захвата, но так и не успел.

Джип с разгона завернул за угол к воротам, пискнул тормозами. Панферов вздрогнул и невольно опустил рацию.

Возле стоящего у ворот столберовской усадьбы «Фольксвагена-Гольф» с неестественно вывернутой ногой лежала Нина Протасова. На несколько метров от нее в сторону Дутова тянулся жутковатый кровавый след.

Обрывался он у туши огромного кабана, лежавшего в пыли на обочине. Из двора доносились многоэтажные маты и жуткие визги.

– Что за черт? – прорычал Панферов, выскакивая из машины.

Бросившись к калитке, он заглянул в нее и оторопел окончательно. И бойцы группы захвата, и собровцы носились по двору как угорелые. Гонялись они за двумя явно обезумевшими свиньями.

– Чем вы тут занимаетесь? – заорал Панферов.

– Осуществляем задержание согласно вашему приказу, – оглянулся командир группы захвата. – Один подозреваемый убит при попытке к бегству и нападении на сотрудницу милиции.

– Я спрашиваю, что с заложником, черт вас подери?

– Да нет тут никаких заложников, товарищ полковник. И вообще никого нет, кроме хозяина…

– Точно? – упавшим голосом спросил Панферов.

– Точно. Все проверили. Свиридов, мать твою так! За хвост ее хватай и на бок вали! Ты что, никогда свиней не задерживал по подозрению в вымогательстве?

Одуревших от слезоточивого газа и «Зари» хавроний еще продолжали ловить, а полковник Панферов уже приступил к допросу Столберова:

– Моя фамилия Панферов, я из Главного управления по борьбе с оргпреступностью. В ваших интересах, гражданин Столберов, во всем сознаться, поскольку подозреваетесь вы в причастности к похищению…

– Не похищал я этих свиней! Мне их Анищенко продал, зоотехник местный! Позвонил утром и говорит, так, мол, и так. Нам, говорит, в связи с эпидемией ветслужба выдала предписание все оставшееся поголовье уничтожить. А хрюхи у нас, говорит, племенные, ни с кем в контакте не были, кроме борова. Ну я и соблазнился, он их мне сразу и привез… Только о том, что свиньи эти краденые, я не знал! Догадывался, конечно, но наверняка не знал! Так и в протоколе запишите! – одним духом выпалил Столберов.

– Да при чем тут ваши свиньи! – в сердцах крикнул Панферов.

– А что тогда? – с растерянной улыбкой спросил Столберов.

И столько невинности и непонимания было в его взгляде, что Панферов принял это за издевку и не выдержал. Ухватив Столберова за лямки комбинезона, полковник рванул его к себе и прошипел:

– Если ты, падла, будешь и дальше ваньку валять, «пятнашка» тебе обеспечена!

– Не понял? – прохрипел Столберов. – Пятнадцать лет за трех свиней?..

– За каких свиней? – прорычал Панферов. – Ты, падаль, со своими дружками человека похитил!

– Что? – дернулся Столберов.

– То! – Панферов наконец отпустил лямки. – Отсюда первый вопрос. Личность Артема Карповича Заварзина тебе известна?

– Конечно, – растерянно пожал плечами Столберов.

– И когда ты его в последний раз видел?

– Сегодня утром. Ночевал он у меня со своим другом… Так это из-за Артема, что ли? Да?

– Вопросы здесь задаю я! – нарочито грубо перебил его полковник, начиная понимать, что к похищению Богданова хозяин усадьбы, скорее всего, непричастен.

И здесь шестое чувство Панферова не подвело. Столберов, сообразив, что дело серьезное, стал отвечать на вопросы быстро и четко. Уже спустя десять минут Панферов был полностью в курсе вчерашнего визита Заварзина со товарищи к армейскому другу, и отчаяние полковника сменилось призрачной надеждой.

Разбуженный грохотом, вскочил Андрей Петрович на раскладушке, на дверь спросонья уставился.

Там все вроде затихло, а потом ругательство приглушенное донеслось. Следом шорох какой-то, а потом и дверь открылась.

На пороге появился Виктор – с гримасой на лице и залитым чем-то подносом.

– Проснулись, Андрей Петрович?

– Проснулся, – кивнул Богданов. – А что это было?

– Да лампочка перегорела, а я не знаю, где лежат запасные, – слегка прихрамывая, Виктор направился к раскладушке. – Темнотища на лестнице, ну я и нае… одним словом, упал. Хорошо, хоть обед ваш не весь изничтожил. Поешьте, Андрей Петрович. Поспали вы на славу, я пару раз заглядывал, будить не решился… И правильно сделал, вон каким молодцом вы теперь выглядите, даже румянец появился. Ешьте, Андрей Петрович, приятного аппетита!

– Спасибо, – вздохнул Богданов и вдруг решился.

Пододвинув к себе поднос, он набросился на еду так, словно у него не со вчерашнего дня, а с прошлой недели крошки во рту не было.

– Вот и славно, – улыбнулся Виктор, по привычке отходя в угол. – Нам с вами, Андрей Петрович, раскисать нельзя, нам надо в форме держаться.

Быстро расправившись с едой, Богданов вытерся салфеткой и посмотрел на Виктора.

– Молодцом вы сегодня, Андрей Петрович, – подмигнул тот из угла. – А как насчет шахмат? Сыграем?

– Нет, – покачал головой Богданов. – Вы насчет моего предложения не передумали?

– Нет, – нахмурился Виктор. – Мы с вами, Андрей Петрович, эту тему, кажется, закрыли.

– Как знаете. – Богданов демонстративно отвел взгляд в сторону.

Виктор молча забрал поднос и вышел. Андрей Петрович после его ухода так и продолжил сидеть, глядя в сторону. Приснилось ему черт знает что. Но было в этой веренице кошмаров нечто, что поразило пленника больше всего. Долго он пытался вспомнить, что это было, и все-таки вспомнил.

А приснилась Андрею Петровичу странная вещь. Что кто-то, прикрываясь маской добряка, выкрикнул ему в лицо:

– Ничего! Подожди, ты у меня кровью ссать будешь!

Вздрогнул Богданов, как от удара, и сник окончательно. Пришедшая во сне догадка угодила ведь в самую точку.

Ох, не зря Алексей мальчика этого ему подарил и пропадал полдня перед банкетом. Готовился…

И все остальное сразу встало на свои места. Ведь погрузкой подарков в микроавтобус «Колойла» руководил именно Родимцев. Тогда небось и сунул без труда картину эту.