Услышав Санин любимый адрес, девчата удивлялись: почему именно — Чапаева?

— Потому что у вас такой героический вид!

Бывало, что к нам с первых минут относились прохладно. Тогда Саня увещевал:

— Такая холодная улыбка в такой теплой компании…

— Таким взглядом можно напугать ребенка или заморозить воду…

Эта игра (в несколько измененном варианте) описана Вампиловым в юмореске «Девичья память», ее отголоски слышны во многих произведениях писателя.

По-моему, в творческом воображении он заводил эту невинную игру довольно далеко, записывая, к примеру, в блокнотике: «Клятвы и поцелуи, слава богу, не регистрируются». Или вот фантазия на тему — ночные проводы подруги из своей комнаты:

«— Одевайся, я пока смажу дверные пружины».

Однажды, развеселясь, Саня сказал мне:

— Слушай, а что, если лет через двадцать к тебе придет вот такой амбал (жест руками) и, взяв за грудки, без нежности скажет: «Папаша!»?

Я вспомнил эти «дружеские» слова, когда, оказавшись в доме Вампилова, прочитал страницы его новой пьесы «Предместье» (потом она стала называться «Старший сын»). Ее главный герой, признавший возможность существования еще одного своего сына, получил… мое имя и отчество. Странно было бы спрашивать, с намеком ли окрещен так Сарафанов. Дело ведь не в имени героя, а в характере, в том типе, который явлен автором. Сарафанов же — такой характер, что дай бог каждому из нас дотянуться до него. Ну а если совпадение не случайно, то и тут удивляться нечему: сколько знакомого, запомнившегося нам, Саниным товарищам, проглядывает на страницах его произведений!

Писатель, как пчела, — повсюду берет взяток, чтобы заполнить соты будущего произведения.

После четвертого курса, летом 1959 года, мы ездили на военные сборы. Однажды наш взвод, человек двадцать пять, провел целый день на стрельбище. Моросил дождь. Закончив занятие, мы построились и направились к машине, стоявшей довольно далеко, на дороге. Взводный, старший лейтенант, сквернослов с маленькими злыми глазками, поторопил: «Шире шаг!» Но все устали, широкого шага не получалось. «Бегом!» — закричал старлей и грязно выругался. Бега, какого он хотел, тоже не вышло. Тогда, матерясь, взводный приказал нам топать до палаточного городка пешком, а сам сел в машину и уехал. Брели мы усталой и промокшей толпой километров пять. Перед городком построились в две шеренги, а увидев у первой палатки мстительно-торжествующего старлея, даже запели: «Легко на сердце от песни веселой…»

Воспоминание об этом случае, думаю, аукнулось в Санином рассказе «Станция Тайшет». В армии Вампилов не служил, других впечатлений о ней, кроме студенческих, не имел. А между тем строки, которые хочу привести, дышат достоверностью: «И сентябрьская дорога жирно зачавкала под сапогами; грязные, как дорога, облака тащились над самой головой. И серая Витькина спина качалась перед глазами. Впереди неожиданно запевала закричал песню. И эту песню взвод поволок по грязной сентябрьской дороге».

* * *

Незадолго до окончания университета Саша женился. Выбор его, как сказали бы добропорядочные люди, был «хорошо обдуманным и тщательно проверенным». Люся Добрачева училась тоже на филологическом отделении, поступив годом позже нас. С несколькими парнями ее курса мы в разные студенческие годы живали в одной комнате, знакомы были и со всеми девчатами — ее однокурсницами. Выше шла речь о том, как использовал будущий драматург свои впечатления от студенческой жизни в юмористических рассказах той поры. Немало знакомого найдем мы, однокурсники Саши, и в его пьесах.

В драме «Утиная охота» наиболее трагичная нота — это история взаимоотношений Зилова с Галиной. Всякий раз, читая посвященные им страницы, я вижу отблеск пережитого самим Вампиловым и Людмилой (подчеркну: речь, конечно, не о прямолинейном восприятии этих двух людей как «прототипов»).

Авторская ремарка, представляющая Галину, довольно скупа: «В ее облике важна хрупкость, а в ее поведении — изящество, которое различимо не сразу и ни в коем случае не выказывается ею нарочито». Для меня фраза эта — образец поразительной точности и при скупости своей — объемности портрета реального человека. Если взять самое существенное в Люсе, то лучше, точнее не скажешь. Саша познакомился с ней, юной первокурсницей, на танцевальном вечере, которые устраивались в университете каждую субботу. Казалось, их чувство развивалось и крепло спокойно, если можно сказать так о любви. Наверное, были мелкие ссоры, выяснения отношений, обиды друг на друга, но все это незаметно не только для «дальних» знакомых, но и для нас, ежедневно общающихся с Сашей в университете и за его стенами.

Людмила снимала комнату в доме напротив Троицкой церкви, приспособленной при советской власти под планетарий. В «Утиной охоте» эта разоренная церковь и дом, смотрящий окнами на нее, тоже упоминаются, что дало повод некоторым авторам утверждать, будто сюжетная линия Зилов — Галина — это подлинная история самого драматурга и его жены. В книге одной из исследовательниц, например, читаем: «Отношения Галины и Зилова во многом списаны с жизни реальной молодой пары» — автора и Л. Добрачевой. «Он (Вампилов. — А. Р.) сознательно отдал Зилову собственную кровь, нервы, страсти, безнравственность (?!) и нравственные искания». И чтобы окончательно убедить читателя в полной автобиографичности упомянутой линии в пьесе, исследовательница добавляет: «В маленьком домике окнами на Троицкую церковь некоторое время жил сам Вампилов с первой женой».

Конечно, факты реальной жизни, в том числе и автобиографические, часто использовались писателем и в рассказах, и в пьесах. Но, как это всегда бывает у подлинных мастеров, такие факты трансформировались у автора соответственно с его художественными задачами. Едва ли в таких случаях можно говорить о зеркальном отражении в творчестве реальных событий, тем более о том, что-де писатель отдал герою произведения собственную «безнравственность». Выдумкой является в данном случае и утверждение, что в «домике окнами на Троицкую церковь» жил Вампилов.

К лету 1960 года Сашин брат, не женатый еще к тому времени, получил квартиру, и Александр, его супруга, мама и бабушка поселились вместе с Михаилом Валентиновичем. Через год Людмила Леонидовна окончила университет и стала работать учительницей в одной из вечерних школ рабочей молодежи Иркутска.

В июньские дни 1960 года состоялось распределение выпускников университета по местам будущей работы. Вузовские чиновники действовали по давно установившимся правилам: всем нам вручили направления в школы, хотя каждый из парней «вампиловской» группы, например, давно определил для себя, куда он пойдет после университета. Александр должен был учительствовать в поселке Карлук под Иркутском. Но еще 30 октября предыдущего года, пятикурсником, Вампилов был принят на работу в редакцию газеты «Советская молодежь». Журналистской вакансии там не оказалось, и потому временно его зачислили в штат стенографистом. Здесь не впервой прибегали к такой «хитрости», стремясь закрепить за собой талантливого автора. Весной того же года на должность библиотекаря редакция приняла еще не получившего вузовский диплом Валентина Распутина.