фракции сделали тайной только для лучших. И, похоже, так заведено не только в Империи, но и в Альянсе.

Фатия не выдержала:

— Ладно. Я добавлю сверху ещё и знание о том, что на этапе Предводителя Воинов учатся обходиться без созвездий при создании техник. И как этого добиваются. Рассказывали ли тебе о таком в твоём Ордене?

Я хмыкнул:

— Не рассказывали. Начинай.

Она быстро воскликнула:

— Контракт!

— Не доверяешь?

— Боюсь. И этот страх сильней меня.

Прозвучало честно. Я кивнул:

— Доставай.

Едва контракт сменил цвет, как я бросил его в руки Фатии:

— Этот пусть будет у тебя, раз уж твой страх так силён. Начинай рассказывать.

Она оглянулась. Пыльный шлейф давно улёгся, да и преследователей не видно, но она всё же переспросила:

— Сейчас?

Я снова кивнул. Справедливо. Ткнул пальцем в сторону:

— Тогда туда. И безо всякого бега.

— Хочешь сойти в сторону от следов? Может, ты знаешь и технику, чтобы скрыть следы?

— Нет, не знаю.

Фатия поджала губы, но дальше пошла молча. А я лишь покачал головой. Смысл? Следы — это не только отпечатки сапог в пыли, но и примятая трава, сломанные сухие травинки, запах. У меня вот в кисете есть артефакт, которому даже это не нужно. Он способен провести меня даже после дождя и спустя две недели. Кто сказал, что...

Но тут я перебил сам себя. А кто сказал, что у сектантов, пусть даже они искусны в артефактах, есть такие же чаши? Для неё нужно очень много сил, а главное, ядро Зверя этапа Мастера.

Что я знаю точно, так это то, что здесь, в этих сектантских пустошах со Зверями лишь чуть лучше, чем в моих родных пустошах Нулевого круга. Здесь есть и Звери этапа Воина и этапа Мастера. Но они очень редки. Скудная энергия Неба не даёт возможности вырасти большому числу небесных трав. А основа Возвышения Зверей — это поедание небесных трав и плоти других Зверей. Эти скудные земли не дают возможности возвыситься большому числу Зверей. Собиратели трав на Хребте ещё и убивают всех животных, что там находят. Никто не хочет, чтобы какой-то Зверь сожрал травы, которые они выращивают.

И эти три сотни лет им это по большей части удаётся. Ещё интересно, зачем Фатия, вообще, задала этот вопрос. Замаскироваться и уйти от погони ведь не должно входить в её планы. Или я чего-то не понимаю?

На ходу, вписав над ней проверку на ложь, я буркнул:

— Не молчи. Начинай рассказывать.

Фатия достала флягу, смочила горло небольшим глотком, а затем и впрямь начала рассказывать:

— С этапом Предводителя совсем просто.

— Ха-ха-ха! — справившись с собой, я заметил. — Так и знал, что продешевил.

Она смерила меня недовольным взглядом, но не стала спорить:

— Каждая техника имеет три уровня её познания: начальное освоение, мастерское освоение и полное постижение.

Я кивнул и повторил слова старика Кадора из Школы Морозной Гряды:

— Чем лучше идущий понимает технику, которую использует, тем мощней и лучше она показывает себя в его руках.

— Да, — Фатия покачала пальцем. — Но только на этапе Предводителя идущий познаёт полный смысл этих слов. Всё, что считают за полное постижение до этого, лишь жалкое подобие истины, хотя на этом и построено создание свитков. Усилия ученика, который только учится писать корявые буквы. На этапе Предводителя идущий должен постараться понять саму суть техники, слиться с ней, заклеймить ей свои меридианы, и тогда он сумеет выполнить эту технику даже без создания созвездия, одним лишь усилием воли, духовной силы и обращением к Небу.

Я вспомнил то, как при мне Клатир использовал техники. Вообще без следа обращения. Спросил:

— А на этапе Властелина можно обойтись и без них, не так ли? И тогда это и будет истинное полное постижение техники? Верно?

Фатия прищурилась, наклонилась, заглядывая мне в лицо:

— Ты знал, что ли? И как это понимать? Подачка?

— Нет, — я отмахнулся от её подозрений, всё ещё погруженный в свои мысли. — Я только что догадался. О том, что Предводитель может обойтись без созвездий, даже не знал. А вот Властелинов видел. Так и понял.

Честно говоря, меня сейчас, скорее, мучал другой вопрос. А вот мои Жемчужины, техника, которую я применяю, чтобы заковывать в клетке стихийный яд, как я использую её?

Что-то я не припомню, чтобы в моём теле зажигались техники. Я уже давно считаю, что сумел освоить создание Жемчужины без созвездий и обращений. Я считал это особенностью лекарей. Но что, если это не так?

Всегда, когда Кария или попечитель Рамас занимались ранеными, я видел вокруг их рук обращения земных техник.

Но видели ли они обращения у моих рук, когда лечил я? Наверняка видели, иначе у них бы точно возникли вопросы.

Но это нужно проверить.

— А ну-ка, скажи, обращение видно?

Прежде чем Фатия успела хотя бы рот открыть, я уже скользнул в себя духовным зрением и использовал первое созвездие Небесной Реки.

Но первое, что я услышал, отозвав духовное зрение, насмешливое фырканье:

— Ха! Да ты такой же, как брат. Тоже, едва услышал, сразу попытался проверить. Было обращение. Не думай, что твоей ладони хватит, чтобы закрыть небо. Стань для начала Предводителем, научись обходиться без созвездий, а затем уже берись за полное постижение. Я же сказала, то, что доступно нам сейчас, не то. Как бы ты ни считал себя талантом в этом.

— Брат? У тебя есть брат? Я думал, ты единственная наследница.

Фатия посмурнела:

— Это неважно. Рассказывать дальше?

Я кивнул. И снова, прежде, чем Фатия успела сказать хоть слово, обратился в себя духовным зрением. Но на этот раз лишь едва-едва, смутно различая меридианы и одновременно делая шаг по песку под ногами. А ещё — создавая в себе Жемчужину.

Ничего.

Ничего не осветило мою руку или тело. Хотя Жемчужина — точно земная техника. Интересно. Очень и очень интересно.

А Фатия продолжала платить:

— Теперь второе. Вот ты говорил про сожжение. Ты же знаешь, что в том тупиковом меридиане есть три нераскрытых узла? Знаешь?

Я буркнул:

— Знаю, — спохватившись, спросил. — Хочешь сказать, что их можно открыть?

— Открыть? Нет. Дед о таком не рассказывал, так что вряд ли их можно открыть. Я веду к тому, что когда на этапе Предводителя идущий раскрывает меридианы стихии, то этот тупиковый меридиан перестаёт