— Боюсь, я не могу пообещать этого.

— Прибыли со спутником? — догадался Тейден. — Что ж, тогда, надеюсь, вы подарите мне хотя бы танец.

На этот раз причин для отказа я не видела. Вряд ли Самаэль решит закружиться по залу.

Стоило представить, каково это — танцевать с Самаэлем, щеки нагрелись. Пришлось спешно опускать взгляд и отворачиваться в попытке спрятать румянец. Однако, судя по всему, Тейден воспринял такую реакцию как согласие. Он широко улыбнулся и ободряюще сжал мои пальцы.

— Не беспокойтесь, Эвелин. Вместе мы переживем этих чопорных айров!

Уверенность в его голосе и мальчишеский задор, так не вяжущийся со внешним лоском, заставили рассмеяться. Уже без прежней робости я посмотрела Тейдену в глаза и кивнула.

Внезапно тело сковало холодом. Я поежилась в попытке избавиться от неприятного ощущения и огляделась.

Чуть поодаль, прислонившись к стволу смоковницы, стоял мужчина. Высокий, широкоплечий в темно-синих одеждах. Лица его разобрать не получалось — расстояние, да и густая тень кроны скрадывали очертания. Но откуда-то я точно знала: он смотрит на нас. И смотрит очень внимательно.

Сердце встрепенулось, словно птица, почувствовавшая приход весны. Вдруг это Самаэль? Может, подойти? Заговорить?

— Проклятье, — едва слышно выругался Тейден. — И он тут.

— Вы знакомы?

— Поверхностно. К счастью. Это Алрик Харт — глава ведомства имперских палачей и правая рука императора. Холодный, безжалостный айр. Несмотря на его состояние и высокое положение, немногие охотницы за мужьями отваживаются приблизиться к нему.

— Зачем он здесь?

— Правая рука всегда там, где тело. Харт не посмел бы пропустить прием. Хотя, должен признаться, я до последнего надеялся избежать встречи с ним. Императорские приемы и без того вызывают спазмы в желудке, а под взглядом Харта можно отравиться даже великолепным дайрийским вином. Эвелин, вы позволите увести вас в другое место? Наша беседа мне приятна, но… поймите правильно, близость Харта… нервирует.

— Да, разумеется, — я ободряюще улыбнулась.

Вложила пальцы в протянутую ладонь, встала и, ведомая Тейденом, зашагала вглубь парка. Держаться старалась расслабленно. Так, будто сердце не выпрыгивало из груди перепуганным зверем, будто спину не жег пристальный взгляд, а волоски на затылке не встали дыбом.

Алрик Харт — глава подразделения имперских палачей. Тот, кто убьет меня, если только прознает о даре Одни. Я должна рассказать обо всем Самаэлю.

Однако найти Самаэля не удалось ни через час, ни через три. Проводив меня в гостевое крыло, Тейден исчез. Снующие слуги на все вопросы лишь качали головами — мастера чернокнижника не видел никто.

Гулять по резиденции расхотелось. Я опасалась, что мне не хватит выдержки сохранить невозмутимость, если Алрик Харт вновь окажется поблизости. Почему он смотрел на нас так пристально? Чувствовал ли скрытый во мне дар? Или его внимание привлек Тейден? Самаэль наверняка мог дать ответы на каждый из вопросов, но только где его искать, я не знала.

На обед, поданный в покои, я едва обратила внимание. Беспокойство стягивало нутро узлом, от мыслей о еде начинало подташнивать. Даже появившиеся горничные не смогли заставить меня съесть больше трех ложек густого супа. Они что-то говорили о силах, которые потребуются для танцев: о закусках на вечере, слишком легких, чтобы утолить голод; и об игристых винах, кружащих голову слишком быстро. Только меня это не особо волновало — пить и танцевать я точно не стану.

Поглядывая неодобрительно, горничные увели меня в ванную. Помогли вымыться, будто малому дитя, неспособному совладать с мочалкой; натерли кремами. Одеться не дали — позволили только закутаться в длинный шелковый халат. Проводили к туалетному столику и принялись колдовать над прической. Я вновь подивилась их сноровке и умению завивать капризные пряди аккуратными локонами. Большую их часть горничные собрали на затылке, украсив гребнем, но несколько завитков выпустили на плечо.

Пока одна из женщин пудрила мне лицо жемчужной пылью, подкрашивала ресницы и губы, вторая достала платье мастера Турри. Услышав, как зашуршала бумага, я с трудом подавила желание обернуться.

Турри сразу признался, что за столь короткий срок не успеет пошить платье с нуля. Но у него всегда есть несколько заготовок. Остается их расшить, украсить лентами или бантами, добавить кружева — всего, что пожелает заказчик или сам мастер Турри, — и работа готова!

Меня же Турри попросил довериться. Слишком занятая мыслями о чернокнижниках, я лишь кивнула. Однако на этом сюрпризы от айра не закончились. Следующим утром, едва ли не за полчаса до нашего отбытия, в гостевой двор доставили коробки с фирменными лентами ателье. К верхней коробке крепилась записка:

«Не открывать из любопытства. Пусть сюрприз остается сюрпризом».

Буквы с кокетливыми завитушками будто помигивали, уговаривали согласиться на просьбу мастера. И я согласилась. Теперь же почти сгорала от нетерпения.

Наконец горничная закончила работу, отложила тонкие кисти и отошла, давая мне взглянуть на себя в зеркало. Обычно собственное отражение меня мало интересует. Чего я там не видела? А любоваться часами, как иные девицы, у меня никогда не было желания. Да и времени, если признаться. Вот и сейчас я собиралась глянуть лишь мельком, но против воли замерла.

Из зеркала на меня смотрела незнакомка. Бирюзовые глаза ее казались больше и ярче, чем у меня; кожа — ровнее, а губы выглядели чуть припухшими, будто от недавних поцелуев. Стоило так подумать, как на щеках незнакомки проступил румянец.

Все еще не веря, я качнула головой.

Это не мое отражение. Не может им быть. Так выглядят айры, но никак не безродные провинциалки. С другой стороны… почему бы не притвориться кем-то другим? Всего на один вечер. Кроме Самаэля никто не знает, кто я и откуда. Так почему бы не позволить себе эту шалость? Стать айрой на несколько часов, прочувствовать — каково это?

Платье Турри оказалось красным, как заходящее солнце. Открытые плечи, широкий, расшитый темно-зеленым кружевом пояс, небольшой полукруглый шлейф… Ничего красивее я в жизни не видела! Вмиг стало понятно, что имел в виду Турри, называя свои работы особенными. Они действительно такие — почти волшебные.

Одевшись, я осторожно огладила струящуюся ткань. Какая мягкая…

Стук в дверь прозвучал неожиданно громко. Я вздрогнула и посмотрела на горничных. Те оставались спокойными. Лишь во взглядах мелькнула тень непонимания. Она и отрезвила меня. Точно, здесь я гостья. Не прислужка — госпожа.

— Войдите!

В комнату ступил Самаэль. Кивком головы отослал горничных, и те, точно перепуганные воробьи, поспешно вылетели в коридор, не забыв закрыть за собой дверь. Мы остались вдвоем.

Я чувствовала взгляд Самаэля, ощущала, как он скользит по моему лицу, прическе, платью. И слышала все нарастающий шум крови в ушах.