Ратти медленным шагом начала спускаться по склону Джаку[15]. Теперь она была уверена, что сможет постоять за себя.

Перед тем как повернуть домой, Ратти поглядела на дом дяди Хана и заметила, что в воротах стоит Асад, его сын.

Ратти опрометью бросилась к нему.

— Ой, братец Асад! Вы сегодня еще не поднимались наверх? А я вас на Мале[16] искала.

— Ты откуда, Ратти? — В голосе Асада слышались одновременно нежная заботливость и легкое беспокойство.

Ратти засмеялась:

— Я с Джаку спустилась. А вы чего здесь стоите?

Асад открыл ворота и, обняв Ратти за плечи, ввел в дом.

— Асад-бхаи[17], а я сегодня Паши здорово побила! Знаете Паши? Он в том доме живет, где почта.

Асад легонько приложил палец к ее губам:

— Разговоры потом. А сейчас давай-ка поешь немного, хорошо?

Тетя уже успела выставить целое блюдо фруктов, соленых фисташков. Глаза Ратти засверкали.

— Ой, сколько!..

— Наверху-то ничего не ела?

— Нет, там не до того было. Сразу эта драка началась. Ох, как я сегодня Паши отделала, в кровь ему всю башку разбила!

Тетя поглядела на Асада, Асад — на Ратти.

— Как же ты одна могла его так побить? Он, наверно, первый начал?

— Нет, братец Асад, я первая ему залепила…

— А другие ребята что? Стояли и смотрели?

— Стояли и смотрели, Асад-бхаи. Зато теперь все знают: если кто меня заденет, я так сдачи дам, что не поздоровится!

Асад ласково похлопал ее по спине. Серьезно спросил:

— Хочешь выслушать один совет?

— М-м… Если только будет что слушать, Асад-бхаи.

Тетя весело рассмеялась.

— Видишь ли, Ратти… Паши, кажется, действительно здорово побит…

Ратти взглянула на него удивленно:

— А вы-то это откуда знаете, братец Асад?

— Твоя мама по пути из дома Паши заходила сюда. Так вот, когда тебя дома спрашивать будут, говори, что он первый начал, поняла?

Ратти решительно покачала головой:

— Не буду я врать. Мне ведь сегодня все равно пришлось бы кого-нибудь отлупить. Они… Они всегда дразнят меня…

Неожиданно голос Ратти прервался, и на веках заблестели жемчужины слез. Она изо всех сил крепилась, но потом не выдержала и с горьким плачем закрыла лицо руками.

Асад отнял ее руки от лица и, строго поглядев в переполненные слезами глаза, сердитым голосом приказал:

— Все! Перестань сейчас же!

— Знаете, они что говорят? «Ратти — плохая… Ей мальчишки нравятся… Ее за церковью видели…» А я ведь, братец Асад, ни про кого ничего плохого не говорю… Ни с кем не ссорюсь… Только вот это старое дело…

— Поди-ка сюда, Ратти. Вот так. А теперь послушай, что я тебе скажу: Ратти — хорошая девочка. Добрая и отважная. И пусть она это запомнит на всю жизнь.

Ратти, вся еще в слезах, весело рассмеялась, поглядела на тетю, потом на Асада и утерла глаза.

Асад погладил ее по выгоревшим на солнце волосам и серьезным тоном закончил:

— А теперь эта девочка пойдет домой. Когда мама спросит ее, она ей расскажет все как есть и…

В глазах Асада было что-то такое, чего Ратти в этот момент не могла понять.

— И больше ни с кем об этом разговаривать не будет… Никаких перекрестных допросов.

Ратти обернулась к тете:

— Асад-бхаи меня досыта советами накормил… А теперь можно мне конфетку?

И, поймав на себе пристальный взгляд Асада, плутовато улыбнулась:

— А я знаю, что вы сейчас хотите сказать, Асад-бхаи!.. Что конфеты только маленьким девочкам дают, а Ратти уже большая стала!

Асад протянул было руку, чтобы потрепать девочку по волосам, но рука его, чуть коснувшись волос Ратти, вдруг застыла в воздухе. Несколько секунд две пары глаз глядели друг на друга, не отрываясь, не мигая, пока наконец тетя, рассмеявшись, не выпроводила и Асада, и Ратти на веранду.

В эту ночь, едва только Ратти уснула, перед ее глазами в темноте разгорелось вдруг жаркое пламя. Жар этого огня согревал ее подушку: она чувствовала его веками, корнями волос, крохотной своей девичьей грудью…

Ратти — хорошая девочка. Добрая и отважная. И пусть она это запомнит на всю жизнь…

Ратти передвинула фишки на игральной доске и вдруг замерла, задумалась.

Заметив, что Асад пристально глядит на нее, недовольным тоном спросила:

— Что вы на меня так смотрите, братец Асад?

Асад усмехнулся:

— Ты раньше волосы не так носила.

Ратти даже не улыбнулась в ответ. Капризно сдвинула брови:

— А что, не нравится?

— Нравится. Только раньше было гораздо лучше.

Ратти молча сложила доску, убрала фишки и поднялась с места:

— Ты не будешь больше играть?

— Нет…

— Наверх идешь?.. К тете?..

— Мы ведь с вами не ссорились, Асад-бхаи… А что, вы хотите на меня тете пожаловаться?

Асад рассмеялся:

— Подумать только, ведь такая малышка была! А теперь смотри-ка: режет тебя по всем правилам!

Ратти не выдержала и прыснула со смеху:

— Вы, братец Асад, наверно, никогда не сможете забыть, что я прежде маленькой была!.. И еще меньше… И совсем крошкой.

— А что ты думаешь? Как ни приеду на каникулы, каждый раз с тобой какая-то перемена! То ты волосы заплетать начала, то на тебе вместо детского платьица — рубашка, как у взрослых… Того и гляди, еще раз приедешь — а ты уже с покрывалом на голове ходишь!

— А вы все такой же, правда?.. Я вас вот что спросить хочу: вам еще сколько лет учиться осталось?

Асад почувствовал на своих щеках мягкое тепло, исходившее от Ратти. Он помолчал немного, а потом сказал серьезно и многозначительно, словно открывая какой-то важный секрет:

— Только один год. Потом — служба… А потом, Ратти…

— Ну говорите, говорите, Асад-бхаи, я вас слушаю!

Асад вдруг запнулся и замолчал, словно неожиданно наткнулся на какое-то препятствие и должен был в присутствии Ратти преодолеть его, демонстрируя всю свою ловкость.

— Потом однажды, с разрешения твоих родителей… Однако нет, Ратти… Они-то наверняка будут недовольны, но…

Ратти метнула в сторону Асада озорной, веселый взгляд:

— Неужели это тоже нужно выпрашивать у мамы, как конфетку? И вы пойдете, Асад-бхаи?

Гордое личико Ратти стало в эту минуту в тысячу раз прекраснее — так по крайней мере показалось Асаду. Задумчиво покачав головой, он тихо сказал:

— Да, видно, тетя правду говорит: Ратти — не просто девочка, она еще…

Ратти сразу же насупилась:

— А что же еще?

— Она еще и ратти[18] крепкого металла — вот что она такое!..

Ратти кокетливо улыбнулась:

— Вы с тетей иногда очень хорошо говорите!

Асад подошел к ней совсем близко. Почтительно склонил голову:

— Что еще прикажет госпожа?

Ратти поглядела на Асада с загадочной, манящей