Фарон суетился возле него, не зная, как подступиться, с двумя другими стеклянными стаканчиками, а когда поворачивался к Фоме, то делал страшные глаза и гримасы. Наконец, Иезибальд обессилено затих и королевские покои погрузились в тишину, только фыркали свечи в массивных шандалах и с легким шипением курились ароматные возжигания.

— Вам не понять, какой это груз, собственное бессмертие, что вы можете об этом знать? — проговорил Иезибальд, тяжело глядя на Фому, а Фарон за его спиной истошно семафорил графу руками и испуганно оскаленной физиономией: мол, да не понять, и знать не знаем, но догадываемся, скорбим, гордимся, восхищаемся, пластаемся, наконец, в ногах его величества за его непереносимый груз.

Все это верноподданное разнообразие Фома должен быть выразить, по мнению астролога, немедленно и желательно молча, одной гримасой. Что он и сделал, закинув ногу на ногу. Но истина! Кто ее удержит?.. Фома не был герметичным сосудом мудрости.

— У нас, ваше величество, говорят, — сказал он сокровенно, словно сам был Триждывеликий и Бессмертный, — по Сеньке, мол, шапка!

— Кто такой Сенька?.. — Иезибальд, похоже, не ждал ответа на такой трудный вопрос и нахмурился.

— Король, ваше величество, и тоже бессмертный. Вот он бы вас понял!

Что-то не нравилось Иезибальду в ответе графа, но придраться было не к чему. Странный рыцарь был вроде почтителен, но как-то… с оттяжкой. Его величество, в раздумье, выпил еще травки, благо Фарон готовил их со скоростью вышколенного бармена, только что не жонглировал склянками, и крякнул.

— Что ты думаешь о нашем завтрашнем выступлении?

— Думаю, что позже уже нельзя! — подумал вслух Фома.

— Я не о сроках! — рявкнул Иезибальд. — Что ты скажешь о шансах нашего похода?

Тут-то Фому не надо было учить, он усвоил уроки Мартина:

— Шансы блестящие, ваше величество! Враг будет разбит, победа будет за нами!

— Что ты несешь?! — снова взревел Иезибальд, но вовремя опомнился. — Прямо, как мои генералы! — сокрушенно вздохнул он. — Я тебя дело спрашиваю, а ты долдонишь, как попугай. Там все-таки Хрупп!

— А что — Хрупп, ваше величество!.. — Фома решил забросать и гимайского сеньку шапками. — У нас есть такой специалист по хруппам — сэр Джулиус, никому мало не покажется!

— Специалист, говоришь?.. — Иезибальд недоверчиво посмотрел на этого странного и, несмотря ни на какие победы, не внушающего доверия, графа.

— Хруппоед! — заверил его Фома. — Меня, вон как из могилы поднял! И его вгонит!

— Значит, ты считаешь, что все дело в Хруппе?

— В нем, ваше величество!

— А эта ваша… — Иезибальд покачал руками возле своего живота, словно жонглировал. — Система равновесия… она что тоже восстановится, после этого?

— А как же, ваше величество! — продолжал метать шапки Фома. — Всё восстановится, розовых только подловим еще, и все!

— Меркин прав, ты сумасшедший!.. — Король был по-настоящему опечален: груз реального бессмертия никто не хотел разделить, а в бзибзическое равновесие — верят!..

Фому так, с открытым ртом и выпроводили из королевских покоев, даже чаю не попил…

«Зачем приходил? — гадал он, оказавшись один. — Чтобы он лекарства попринимал в компании?.. Бессмертие, Хрупп, шансы… а кто король, я что ли? Шансы!.. Что он еще хотел услышать: что все пропало?.. И окочуриться, после этого?.. Нет, ну надо же, в гости сходил! Теперь — сумасшедший! Жалей королей после этого!»

Он брел, чертыхаясь, этаким Чацким по полутемным коридорам замка, пока не понял, что заблудился. Опять! Ну всё, больше ночью без сопровождения ни ногой! Даже санитаров не дали в сопровождение! Хотелось закричать во весь голос на такое горе от ума и ночных визитов. Завтра война, лишняя учебная тревога не помешает, размышлял он, но его опередили. Приглушенный вскрик прозвучал, как выстрел. Фома вздрогнул: и тут не успел! Нет, сильно не ладно в королевстве!..

Он остановился в центре зала, прислушиваясь — где, в каком из коридоров? После королевского диагноза он чувствовал себя совершенно отвязно: снесу башку, кто бы это ни был, с сумасшедшего что возьмешь?.. Испугался. Невиновен! Подпись короля.

Несколько быстрых бесшумных шагов и он очутился в соседней рекреации с коридором. Единственный и уже догорающий факел, позволил рассмотреть две борющиеся фигуры, одна из которых пыталась затащить другую в полуоткрытую дверь. Мужчина и женщина, определил Фома и уже хотел оставить парочку наедине, когда женщина вскрикнула еще раз, отчаянно:

— Ос-тавьте меня!..

Никакого эффекта на мужчину это не произвело, он продолжал свое «мущинское» дело.

— Сударь?.. — Фома вышел на середину рекреации. — Вы разве не в курсе, что теперь дамы приглашают кавалеров?

Мужчина в темном плаще обернулся с кошачьей грацией и оценивающе посмотрел на Фому. Он был в маске, на поясе у него болтался меч.

— Ты кто? — рявкнул он.

— Чацкий, Александр Андреич! — представился Фома. — Местный сумасшедший.

— Че-го?.. — Даже меч незнакомца вспыхнул в зыбком свете как-то растерянно и тускло.

— Убью и ничего не будет! — пояснил Фома.

Где-то он уже слышал этот голос и видел эту грацию убийцы, вот только где?.. Он сделал длинный скользящий шаг навстречу, одновременно вынимая меч из ножен. Теперь незнакомец узнал его.

— Чертов граф! — выругался он и, отшвырнув женщину, молнией скользнул в дверь.

Вот она слава, меча не надо. Фома не стал преследовать незнакомца, чтобы еще раз не заблудиться, вместо этого подошел к женщине. Она была без сознания. Княжна. Ну, конечно, кто же еще, после того, как он так славно поговорил с папашей королем? Его Софья, изменившая ему до начала романа! Падая, она, по всей видимости, ударилась об один из выступов стены.

— Прекрасное лицо княжны было смертельно бледно, — пробормотал Фома, дотрагиваясь до безжизненного тела.

Княжна не шевелилась и не дышала. Он вспомнил, что в зале был фонтан. Фонтанчик едва дышал, но его хватило, чтобы привести княжну в чувство. Раздался тихий вздох у него на руках.

“Где они учатся так вздыхать, выходя из бессознательного