— А ты — мне!..

Он почти бегом побежал обратно к своим апартаментам. Не нравилась ему эта история с княжной. Чем, он еще не знал, но она вела себя странно. Или существует какая-то третья сила, которую они пока не учитывали?.. В “его” рекреации от него шарахнулись легкие тени. Или ему опять показалось? Не останавливаясь, он ворвался к себе.

Мэя спала, как ребенок, подложив руки под щеку.

Фома выскочил в коридор. Фитили в фонарях едва тлели, но это было ему на руку. Беззвучными скользящими шагами, покрывающими сразу по несколько метров, он проверил весь коридор и прилегающие к нему лестницы и залы — никого. Показалось? Совсем свихнулся с этой княжной.

Шаги!.. Фома вырос перед человеком словно привидение, подставив нож под отвалившийся подбородок. Это был лакей, уже проводивший княжну. Сознание его было на пределе восприятия, после второго потрясения за последние пять минут, и если бы граф предусмотрительно не приложил палец к его губам, служка отвел бы душу в истошном крике; теперь ему грозил разрыв легких от воздержания.

— Ты встретил кого-нибудь по дороге ко мне? — спросил Фома, когда тот внутренне откричался и сник, потом отнял палец от губ лакея и оттуда с шипением вырвалась тоненькая струйка воздуха.

— Нет, ваше сиятельство! — прошептал слуга.

— Странно, — пробормотал Фома, — мне показалось, что здесь кто-то был…

— Мыши, ваше сиятельство! — голос лакея окреп. — Летучие мыши. Их тут пропасть! Я их даже не гоняю, чтоб не шуметь. Вот!..

Он протянул руку вверх, к плафону декоративной притолоки и оттуда с визгом сорвались несколько тварей.

— Вы их вспугнули!

«Показалось! — облегченно вздохнул Фома. — Но подлечиться не мешает».

— Княжна в порядке?

— Да, ваше сиятельство! Вам записка!

— Хорошо, на сегодня все, можешь идти!.. Хотя, нет, погоди минуту! Посвети!

Княжна благодарила его за двойное спасение и просила о немедленной встрече, причем на немедленности она настаивала особо, «как только сможете, граф… кое-что действительно важное, о чем вы знаете…».

Господи, о чем он только не знает? С легкостью забыл бы половину!

— Ступай, — отпустил он человека.

— Хотя постой! — снова передумал он, достал из кармана серебряный и подал лакею. — В нужном месте, в нужный час! — пояснил он, видя изумление последнего. — Останься здесь, у дверей, пока я не вернусь. И никуда, слышишь, никуда, до моего возвращения! В случае чего, звони в свой звонок, кричи, что хочешь, но вызывай охрану, понял?

— Понял, ваш сясьво! А в случае чего?..

— В случае всего!

Фома, после всех событий ночи и вечера, стал гораздо осмотрительнее, просто поражен благоразумием в самую голову, как заметил Доктор, к которому он заявился: не все же одному Фоме не спать? Такой прекрасной ночью надо делиться, луна велит. И он бегал по комнате, сшибая стулья.

— Теперь я абсолютно уверен, что это была она!

А как он объяснит нападения, хмурился Доктор. Зачем они? Почему сначала нападают на княжну, потом на него? Фома отмахивался, княжна слишком соблазнительна и кто-то, подумав, что война все спишет, решил осуществить давнюю мечту, это совпадение. Не слишком ли много совпадений? Уверен ли он, что княжна блуждала по дворцу только от пережитого?

— А что ты у меня спрашиваешь? — пожал плечами Фома. — Вот сейчас пойду и все узнаю.

— Ты уже узнавал. Завуалировано. И что тебе сказали?.. Обознатушки? Что-то со зрением и ухом?.. Пойдем вместе! — решительно сказал Доктор.

— Док, ты спятил, давай еще Мэю возьмем! Что она подумает? К женщине — под охраной! Скажет: милый, как же тебя, всё-таки, покусали-то сильно, может, бешенство?

— А мы сделаем все по-умному, — успокоил его Доктор. — Не ссы!

— Что-о?!

— Так, кажется, ты говоришь, когда хочешь успокоить?

Если бы это сказала его первая учительница, Фома удивился бы меньше; он замер, как памятник погибающей чистой литературной речи.

— Нет, Док, ты уж, пожалуйста, говори языком Пушкина, а не Пукина! Приятно, когда хоть один человек рядом с тобой владеет классической орфоэпией.

— Так, Пушкин в письмах…

— Писем не трогай, это святое!.. Так как там по-умному то?..

По-умному, оказалось так: Фома разговаривает, а Доктор курит за углом, страхует.

— Очень умно, — ворчал Фома, — еще выпить захвати, страховщик!..

Он три раза тихонько стукнул в дверь, почему именно три, он и сам не знал, нервничал, наверное. Дверь долго не открывали, потом послышались легкие шаги.

— Кто там?

— Я! — довольно самоуверенно сказал Фома.

— Граф?..

Он увидел удивленные глаза княжны. Удивленные и заспанные. Это ему сразу не понравилось.

— Неужели я так долго? — спросил он, внутренне холодея.

— Что долго? — не поняла княжна, и начала хмуриться.

«Начинается! — заныло все в Фоме. — Ночь быстрых перемен!»

— Я — долго! — довольно нервно пояснил он.

Удивление княжны становилось шире ею же распахнутой двери, собственно, это уже было не удивление, это было… Чтобы его сразу не послали по известному адресу, Фома перешел в наступление сам.

— Княжна, хватит ломать комедию, это не менуэт!.. — Решительно вошел он в её комнату, но дверь не закрыл, для Доктора.

— Что вы себе позволяете?.. — Княжна от неожиданности отступила.

— Что значит позволяю? — возмутился Фома. — И не надо так на меня смотреть! Вы меня приглашали, я пришел!

— Вы с ума сошли, граф! — княжна побледнела от гнева. — Вас никто не приглашал, идите проспитесь!

Такой наглости Фома не ожидал, даже в такой ночи.

— Да вы сами передали лакею записку! — вскричал он.

— Какую записку? Вы бредите?.. — Она уже с некоторой опаской смотрела на графа.

— Щас-щас!.. — Фома с остервенением